Сью Таунсенд - Публичные признания женщины средних лет

Ну и каковы же мои планы на ночь миллениума? Ответ прост: никаких планов. Возможно, я пожертвую собой и останусь сидеть с внуками; мы с ними устроим ночной зимний пикник у костра и будем подшучивать над их родителями. А потом поедем домой есть яичницу с беконом и первый тост с маслом на заре нового тысячелетия.

Мистер и миссис Бродвей выкроили для отпуска восемь дней. Мы сидели за кухонным столом в Лестере, прикидывали, куда бы поехать, и оба старались не смотреть в глаза нашему псу. Он не любит, когда мы уезжаем, и каждый раз дуется на нас, как капризная кинозвезда.

Помнится, в начале нашего знакомства мистер Бродвей высказал мечту увидеть Помпеи. Правда, с тех пор он передумал и поклялся, что больше не желает видеть ни древние памятники, ни артефакты до конца своих дней. Нет-нет, он вовсе не мещанин, сжальтесь над несчастным, вынужденным однажды осмотреть две тысячи икон за десять дней. Даже самые заядлые фанаты культуры в нашем турне по России тоскливо хныкали, когда нагловатый гид загонял их в очередную заплесневелую церковь, внутри сплошь в бесценных произведениях искусства. Помню, в один особо тяжкий момент я испугалась, что мистер Бродвей решится на медленное самоубийство: снимет шляпу, шарф, перчатки и пальто и уляжется на снег при тридцати пяти градусах мороза.

Поэтому к теме Помпей я подвожу его постепенно: наполняю его бокал вином, замечаю мимоходом, что в это время года в Италии тепло. Он соглашается.

— А где именно в Италии?

Пускаю по ложному следу:

— Как насчет Флоренции?

Он молчит, но я-то знаю, о чем он думает. А думает он вот о чем: как он с лживой картой в руках топает по адски раскаленным тротуарам Флоренции — ищет церковь, галерею или статую.

— Нет, только не большой город, — говорит он.

— На побережье Амальфи красиво, — говорю я.

— Амальфи, — повторяет он.

Я снова тайком заглядываю в его голову: он представляет, как развалившись на лежаке потягивает итальянское пиво. Вокруг экзотические растения и роскошные итальянки. Он читает бестселлер о конце света.

Я подливаю вина.

— Конечно! Амальфи, — мечтательно тянет он.

Удачный момент. Я делаю выпад:

— А рядом Помпеи.

— Всю жизнь мечтал увидеть Помпеи, — говорит он, совершенно позабыв о своем отвращении к историческим памятникам.

— Полетим в Неаполь, а остановимся в отеле в Амальфи, — уверенно говорю я.

Избегая встречаться взглядом с нашим псом, мы отправляемся спать.

Рейсов на Неаполь нет, и мест в отелях Амальфи тоже нет. Поэтому мы оказываемся на автомобильной стоянке «Розовый слон» около аэропорта Стэнстед и под дождем кружим у секции G. Кружим, потому что компьютер велел. Секция G переполнена, это очевидно. Мы проезжаем мимо очереди из сердитых пассажиров. Они насквозь промокли, вместе с багажом. Они ждут, пока пригородный автобус отвезет их в аэропорт, за несколько миль. Нарушив приказ компьютера, мы паркуемся в секции Н. Чудесным образом рядом останавливается пустой автобус и забирает нас. Я не могу заставить себя поднять глаза, когда автобус везет нас мимо разъяренной очереди у секции G, но возмущенный вой толпы представляю очень хорошо. Мы выезжаем со стоянки, а щит «Розовый слон» как будто издевается над нами: эта тварь танцует на задних ногах и размахивает хоботом. Если бы я стояла в очереди у секции G, мне бы захотелось набить розовому слону его счастливую морду.

Прилетев в Рим, мы взяли в прокате японскую машину и с риском для жизни проехались по горной дороге до Равелло, где остановились в замке двенадцатого века. В первый вечер горожане приветствовали нас чудным фейерверком (это моя интерпретация; муж счел, что наше прибытие совпало с окончанием религиозного празднества).

Через шесть дней жизни в раю мы поехали назад в Рим, а по пути завернули в Помпеи. Бродя по великолепным развалинам, с прекрасными виллами, амфитеатрами, фонтанами и общественными бассейнами, я невольно думала, что в смысле планирования города мы мало чему научились со времен античности. В Помпеях есть и улицы с односторонним движением, гастрономы и трактиры с выходом на улицу И — как знать? — не покрой Везувий город лавой и пеплом, возможно, они и капуччино изобрели бы. Мистер Бродвей был очарован, и мы намерены туда вернуться.

Сойдя с самолета, мы обнаружили в аэропорту Стэнстед полнейший хаос. Похоже, ничего не работало. Даже бумажные полотенца в женском туалете валялись на полу. На парковке «Розовый слон» опять было столпотворение, потому что вышла из строя компьютерная система платежей по кредитным картам. В довершение всего ни в одном банковском аппарате не было наличности. Когда мы наконец выехали с территории аэропорта, я окинула взглядом плоский пейзаж графства Эссекс и подумала, что здесь нужен большой вулкан, причем действующий, в котором хватило бы лавы и пепла, чтобы стереть ухмылку с наглой физиономии розового слона.