Diamond Ace - Овердрайв

— Так точно, сделаем! — наконец пролаял он в трубку и с досадливым выражением лица швырнул её обратно на телефон.

— Полковник, — сообщил он в ответ на общий невысказанный вопрос, — говорит, что корректировщику почудилась колонна бронемашин в нашем направлении.

Веддинген со скучающим видом обвёл взглядом весь наш блиндаж, и наконец остановился на мне.

— Пойдем Зигфрид прогуляемся, — он хлопнул ладонью по столу, — хватит пялиться на свою фотокарточку, скоро дыру в ней протрёшь. Пошли!

Я послушно поднялся и осторожно отряхнул от песка свою единственную драгоценность, подклеенную газетной бумагой. Обер-лейтенант, не дожидаясь меня, уже выходил из блиндажа. Я поспешил вслед за ним, под вспышки выстрелов, треск пулеметных очередей и грохот тяжёлых орудий. Туда, куда слетались сейчас бесчисленные валькирии, чтобы взять с собой новых женихов.

Гончие шли по его следу. Рыжие бестии. Поджарые, впалые в боках, они жадно глотали слюну за его спиной, держа узкие морды по ветру. Миновали подлесок. Рысью неслись по полю. Подвывали и скулили, и шли вброд по стылой воде. Он слышал витиеватые завывания рога, петляющие за ним по лесу. Чуял, как она праздновала победу, видя его спину. И на излучину арбалета легла стрела…

Ззззз… Мимо. Ззззз… Стрела с чёрным оперением впилась в бархат пробкового дерева. Совсем рядом…

Беглец перевалился через борт лодки и смотрел, прищурившись, в щели утлой развалины, качающейся на волне. Видел разочарование на том берегу и слышал гнев. Этот гнев был слаще белой изюмовой булки для него.

Он беззвучно засмеялся, откидываясь на спину. Серое осеннее небо нависло над ним, плюясь мелким дождичком. И беглец, задрожал, понимая вдруг, что холодно. Сыро. Опавшие с прибрежной ивы листья дождь знобко топил в речной ряби…

…Тогда он ушёл рано, она ещё спала. Сквозь узкую щель штор солнце показывало ему её. Играло тенями на её лице, прочерчивало его тонкими линиями ресниц. Он блуждал в их лабиринтах. А она улыбалась во сне. Ему. Потому что ещё не знала, что уже одна.

«Нет… Пожалуй, я возьму вот это на память о тебе», — подумал он.

Отведя прядь спутанных волос в сторону, прихватил пальцами овальный медальон чудной сардийской работы. Погладил его, любуясь. Теперь таких не делают. Красное золото сардов с их изумрудами… Солнечные зайцы прыгали по граням камней… по её волосам… губам… Она открыла глаза…

Но он уже далеко.

Охранник выпустил беглеца, сонно приоткрыв один глаз, но так и не проснувшись.

«Сонный бурдюк…»

Толстые ноги в перевязях сандалий не шевельнулись, когда беглец перешагивал через них. Затаив дыхание, он сделал пару шагов, ожидая в спину удара топором на длинной рукояти. Но тишину утра вспугивал лишь храп.

Бронзовые холодные завитки ворот. Створка неприметной в стене калитки неслышно открылась вовнутрь. И, не веря сам себе, беглец рысью припустил вдоль тёмной линии ограды, беззвучно касаясь голыми ступнями мостовой…

Подлый раб, выбранный из толпы пленников за победу в поединке — жрице богини Солнца только лучшее…

Улицы сардийской Аркелузы тёмны. Сухо постукивали колокольцы на шее обходчика. Дождливый день сменился холодной ночью. Но в купальне жрицы сардийской богини Солнца Деузы жарко. Плещется вода о голубой, в морских коньках и звёздах, кафель.

— Зачем ты преследуешь его, о, прекрасная Деуза? — рассмеялась одна из купальщиц, смех её долго перекатывался по влажным стенам, отдаваясь эхом. — Стоит только пожелать, и сотни рабов будут у твоих ног! Что тебе в этом тощем и наглом дервише?

Кресло-качалка из красной сардийской лезги качалась у воды. Белая мокрая туника прилипла к телу. Гладкий волос забран в узел гребнем… Деуза молчала. «Разве можно знать, отчего тебе нужен тот или другой человек, именно он и никто другой, безмозглые утицы?» Тонким носом туфли она задумчиво задевала гладь воды. Шлёп. Шлёп. Шлёп…

Путаясь в темноте в пышных брэ и глупейших полосатых шоссах, натягивая рубаху и узкий блио, он видел её лицо и торопился, боясь, что взгляд его разбудит её. «Вчера ты долго искала ключ от моих доспехов. Нашла. И теперь он виднелся в глубоком вырезе этой батистовой штучки, прозрачной и тонкой. Но я не мог оставить ключ тебе. Даже, если имя твоё Деуза, и оно что-то смутно напоминает мне. Потому что при звуке твоего голоса поджарые борзые визжат за моей спиной, стрелы впиваются в воздух над головой. И мне кажется, что я тебя где-то уже встречал… Но где? И почему мне кажется, что твой ошейник давил тогда мою шею?..»