Курт Воннегут - Сейчас вылетит птичка!

Лоуэлл был высокий, стройный мужчина с тонкими песочными усиками и желанием походить на британского полковника. Со стороны казалось, этому его желанию соответствует все, разве что мундира не хватало. Со стороны Лоуэлл выглядел значительным и целеустремленным, а вот вблизи его подводили глаза печального попрошайки, потерянного, испуганного, назойливо-любезного. Он был неглуп, сравнительно здоров, но дошел до той черты, когда его положение главы семьи и главного добытчика растаяло как дым.

Мадлен однажды сказала, что он словно стоит на обочине жизни, не переставая улыбаться и говорить: «Простите», «После вас» и «Нет, благодарю».

Сама Мадлен торговала недвижимостью и зарабатывала куда больше, чем Лоуэлл. Временами она подшучивала над ним по этому поводу, а Лоуэлл в ответ лишь дружелюбно улыбался и говорил, что никогда, ни при каких обстоятельствах не заводил врагов, и что Господь изначально создал его — да и Мадлен — добрыми людьми.

Мадлен была женщина привлекательная, и Лоуэлл всю жизнь любил ее одну. Без Мадлен он бы просто потерялся. В иной день, возвращаясь домой на автобусе, Лоуэлл чувствовал себя скучным, усталым, бесполезным и очень боялся, что Мадлен бросит его — в то же время понимая таковое ее возможное желание.

Впрочем, нынешний день выдался не из таких. Лоуэлл чувствовал себя превосходно. Ведь помимо того, что сегодня была годовщина их с Мадлен свадьбы, день ознаменовался загадочным событием. Событием, насколько понимал Лоуэлл, ни к чему не ведущим, тем не менее он чувствовал себя героем небольшого приключения, которое они с Мадлен смогут с удовольствием посмаковать. Сегодня, когда Лоуэлл ждал автобус, кто-то метнул в него нож для разрезания бумаги.

Он решил, что нож метнули из проезжающего автомобиля или из офиса в здании через дорогу. Лоуэлл заметил его, лишь когда нож звякнул о тротуар рядом с острыми черными носами его ботинок. Он быстро оглянулся по сторонам, никого не увидел и с опаской поднял находку. Нож оказался теплым и неожиданно легким — голубовато-серебристый, овальный в сечении, модернового вида. Сделан нож был из цельного куска металла, явно полого внутри, одна сторона лезвия остро заточена, вторая тупая; маленький, похожий на жемчужину камешек посередине разграничивал лезвие и рукоятку.

Лоуэлл сразу же распознал, что это нож для разрезания бумаги, так как часто обращал внимание на подобные вещички в витрине магазина ножей по пути к автобусной остановке и обратно. Он поднял нож над головой и обвел взглядом окна автомобилей и офисов. Никто не выглянул в ответ, и в конце концов Лоуэлл положил нож в карман.

Он посмотрел в окно автобуса и понял, что уже подъезжает к спокойному, укрытому в тени вязов бульвару, где жили они с Мадлен. Здания по обе стороны бульвара хотя и были давно уже поделены на квартиры, снаружи оставались величественными особняками. Если бы не заработки Мадлен, они ни за что не смогли бы снимать жилье в таком месте.

Следующая остановка была его — рядом с особняком в колониальном стиле, украшенным колоннадой. Мадлен, должно быть, ждет, глядя в окно их апартаментов на четвертом этаже, там, где раньше располагалась бальная зала. Словно влюбленный старшеклассник, Лоуэлл нетерпеливо дернул шнур звонка и задрал голову, чтобы увидеть лицо жены в зарослях лоснящегося плюща, увившего фасад. Лица не было, и Лоуэлл решил, что Мадлен готовит праздничные коктейли.

«Лоуэлл! — сообщила записка у зеркала. — Я поехала решать проблему с недвижимостью Финлеттера. Скрести пальцы. Мадлен».

Криво улыбаясь, Лоуэлл положил розы на стол и скрестил пальцы.

В квартире было тихо, кругом царил беспорядок — Мадлен явно спешила. Лоуэлл поднял дневную газету, валявшуюся на полу рядом с банкой клея и альбомом для газетных вырезок, и прочел обрывочные пометки, которые Мадлен оставила повсюду. Пометки, не имеющие никакого отношения к торговле недвижимостью.

Из кармана у него донесся короткий звук — такой бывает при небрежном поцелуе, или когда открывают кофе в вакуумной упаковке.

Лоуэлл сунул руку в карман и извлек оттуда нож для разрезания бумаги. Маленький камешек посредине вывалился, оставив после себя круглую дырочку.

Лоуэлл положил нож на диванную подушку и пошарил в кармане в поисках потерянного украшения. А когда в конце концов обнаружил его, то расстроился: камешек оказался вовсе не жемчужиной, а тонкой полусферой из какого-то пластика.

Он снова взглянул на нож и передернулся от отвращения. Из дырки на месте камешка выползало черное насекомое четверть дюйма длиной. За ним еще одно, и еще, пока целых шесть не собралось в ямке на подушке, оставленной секунду назад локтем Лоуэлла. Движения насекомых были неловкими и заторможенными, словно они не могли прийти в себя. Вскоре они, судя по всему, уснули в убежище-ямке.