Джудит Леннокс - Призрак былой любви

Макс организовал похороны. Тильда вспомнила, как она сидела в первом ряду, глядя на яркое окно-розетку. Она не могла ни молиться, ни петь церковные гимны. Порой не могла даже стоять. Она не представляла, как пережила бы все это, если бы Макса не было рядом. После она обвела взглядом море знакомых лиц. Из Голландии приехали ван Де Криндты, а вместе с ними пожилая чета, заботившаяся об Эрике несколько месяцев перед оккупацией страны немецкими войсками. Приехали Анна, профессор Гастингс и Майкл. И Гарольд Сайкс с женой и дочерьми. И Арчи Рейфел, и их соседи из Саутэма. Она даже не думала, что стольким людям небезразлично ее горе.

Темнело. Глянув в окно, она увидела, что кусты самшита отбрасывают на гравий фиолетовые тени. Тильда вспомнила, как она в первый раз привела Макса в Красный дом. Это произошло через неделю или две после похорон, состоявших из изнурительно долгих мрачных дней, похожих один на другой. Как-то, набравшись мужества, она принялась разбирать вещи Эрика и в одном из ящиков стола обнаружила свернутые чертежи планировки сада. В тот вечер она повела Макса в Красный дом и показала ему результаты труда Эрика, объяснила, как выглядел бы сад, будь у него немного больше времени. И там, сидя на ступеньках террасы, глядя на извилистые тропинки и поникшие розы, она ощутила умиротворяющее присутствие мальчика. Шорох в кустах сирени. Шаги, еле слышные. Наконец-то освободившийся от страха, он наведывался в созданный им сад.

Книги пишутся по определенной схеме, а реальную жизнь под схему, разумеется, не подгонишь. Люди живут не по схемам, они не запрограммированы, как компьютеры, одинаково реагировать на определенные события.

Многие знают Тильду лучше меня, но, думаю, даже они не понимают ее до конца. События, повлиявшие на формирование ее личности — зачатие в результате изнасилования, клеймо позора, доставшееся ей при рождении, младенчество в казенном доме, — безусловно, побудили ее помогать другим брошенным и осиротевшим детям, но Тильда всегда помнила, что она не такая, как другие. Чем более трагичны обстоятельства жизни человека, тем в меньшей степени окружающие способны поставить себя на его место. Вот почему многие избегают тех, кто потерял близких. Пока они сами не оказываются в подобной ситуации, они просто не знают, что говорить, что делать. Не будучи в состоянии постичь всю глубину чужого горя, подобрать верные слова, они предпочитают отойти в сторону.

В тот вечер я долго работала, сосредоточившись на второй половине жизни Тильды: писала о 1950, 1960 и 1970-х годах, о том времени, когда трудный период в личной жизни Тильды прошел и она активно занялась общественной деятельностью. У меня были фотографии: Тильде вручают букет перед зданием только что открытой клиники имени Эрика Вирмера; Тильда получает орден Британской империи. Я сложила по порядку диктофонные записи с интервью, письма приемных детей Тильды и воспитанников Красного дома. Я еще раз внимательно просмотрела список внуков Тильды, вычеркивая тех, с кем я уже беседовала.

Работать я закончила почти в час ночи, но уснуть не могла. Лежала в постели, размышляя. Воспоминания мелькали в голове, будто кадры из фильма, поставленного на ускоренную перемотку. Живая изгородь из самшита в саду Тильды, выражение ее лица, когда она показывала мне свой фотоальбом. Патрик в больнице. «Поехали со мной в Камбрию». Интересно, решусь ли я на это? Мне было страшно. Я прожила в Лондоне семь лет — сумею ли я покинуть насиженное место и начать жизнь заново в том суровом прекрасном краю? Пусть жилище у меня маленькое и неудобное, пусть я часто бываю одинока, есть некая надежность в моей нынешней жизни, знакомая обстановка вселяет в меня чувство безопасности. Чтобы уехать с Патриком в Камбрию, я должна безоговорочно ему доверять, должна быть абсолютно уверена в своем решении. А у меня сердце сжималось от одной только мысли, что я совершу столь серьезный шаг.

Думы изнурили меня, но сон по-прежнему не шел. Я выбрала самую толстую, самую старую и самую скучную из библиотечных книг, что лежали на моем столе, и начала читать. Это было издание 1926 года. Первая глава посвящалась истории Болотного края — верное лекарство от бессонницы. Свернувшись калачиком под одеялом, я читала про древних римлян, про то, как они колонизировали восточную Англию, про их попытки осушить враждебную землю, про то, как их цивилизация в конце концов зачахла и ее сменила культура менее организованного народа. Потом были англосаксы — святой Гутлак, [84] Святой Гутлак, также известный как святой Гутлак Кроулендский (667 или 673 — 11 апреля 714) — христианский святой из графства Линкольншир в Англии, один из первых святых, вышедших из среды самих англосаксов, священник, монах, чудотворец, отшельник-аскет из Болотного края. Святой Гутлак является выдающимся деятелем VIII века, почитается в православной, католической и англиканской церквах. жалующийся на топи и вредные испарения, и Херивед Бодрый. [85] Херивед Бодрый (Hereward the Wake) — полулегендарный вождь, организовавший сопротивление англосаксов вторгшимся норманнам, стоял во главе восстания в г. Или (восточная Англия).