Анита Шрив - Жена пилота

Скорее я летающий водитель грузовика, — внимательно глядя на нее, ответил мужчина.

Что вы перевозите?

Погашенные чеки.

Погашенные чеки?

Она засмеялась, пытаясь представить самолет, доверху набитый погашенными чеками.

Хороший магазинчик, — оглядываясь по сторонам, сказал летчик.

Он принадлежит моей бабушке.

Кэтрин скрестила руки на груди.

У вас разноцветные глаза.

Это наследственное. У моего отца были такие же.

Мужчина помедлил.

Оба глаза, если хотите знать, настоящие.

Ага.

У вас красивые волосы.

Это наследственное, — съехидничала Кэтрин.

Мужчина кивнул и примирительно улыбнулся.

Сколько вам лет? — спросил он.

Восемнадцать.

На лице летчика появилось удивление.

А сколько вам? — спросила Кэтрин.

Тридцать три. Я думал…

И что вы думали?

Я думал, что вы старше.

Между ними возник невидимый барьер в пятнадцать лет…

Мужчина положил руку на учетную книгу и, глядя в глаза Кэтрин, торопливо заговорил:

Я родился в Бостоне и вырос в Челси. Это бедный район. Попросту говоря, трущобы. Небезопасное место. Я учился в бостонской католической школе и в колледже Святого Распятия. Моя мама умерла, когда мне не исполнилось и десяти лет. Через несколько лет с отцом случился инфаркт. Закончив колледж, я был призван на военную службу. Из меня сделали военного летчика. Я побывал во Вьетнаме. Не женат и никогда не был. Сейчас я ни с кем не встречаюсь. Живу в Тетерборо. У меня однокомнатная квартира. Она слишком маленькая. Я…

Не так быстро, — прервала его Кэтрин.

Я хотел, чтобы между нами не было тайн.

С ясностью, редкой в ее годы, она поняла, что ситуация полностью находится в ее руках. От нее зависит, сжать ли руку и поймать шанс, предоставляемый ей судьбой, или открыть ладонь и позволить птичке улететь.

Я знаю, где находится Челси, — сказала Кэтрин.

Прошло десять секунд… Двадцать… Они молча стояли в жарком полумраке магазинчика. Кэтрин знала, что мужчина хочет прикоснуться к ней. Даже через разделявший их прилавок она ощущала жар, исходящий от его тела.

Боясь себя выдать, Кэтрин старалась дышать ровно и спокойно. С трудом она сдерживала предательское желание зажмуриться.

Здесь жарко, — сказал мужчина.

На улице настоящее пекло.

Не по сезону.

Да, слишком жарко для начала июня, — согласилась Кэтрин.

Не хотели бы вы куда-нибудь съездить? — предложил он.

Куда?

Не знаю. Просто прокатиться…

Кэтрин посмотрела ему в глаза. Мужчина улыбнулся…

Они поехали на пляж и искупались, не снимая с себя одежды. Вода была прохладной, а воздух — горячим, что создавало ни с чем не сравнимое, приятное ощущение. Джек окончательно испортил свою одежду. (Потом ему пришлось позаимствовать запасной комплект у приятеля.) Выйдя наконец из воды, Кэтрин застала летчика стоящим на берегу. Его руки были засунуты в карманы брюк, а под мышкой было скатанное в рулон одеяло. Мокрая одежда свисала, словно тряпье, а некогда белая рубашка посерела…

Они лежали на одеяле, расстеленном на песчаном берегу. Кэтрин дрожала, прижимаясь к его мокрой рубашке. Мужчина осыпал ее губы поцелуями. Пока пальцы одной руки безостановочно играли с ее волосами, вторая рука без спросу проникла под ее безрукавку, лаская и поглаживая девичий животик. Кэтрин казалась себе потерянной и беззащитной перед лицом нахлынувших на нее чувств.

Она накрыла его руку своей. На ошупь его кожа была теплой, шершавой, покрытой тонким слоем прилипших к ней песчинок.

Счастье.

«Я счастлива», — поняла Кэтрин.

Это было чистое, ничем не омраченное счастье.

«И это только начало», — подумала она.

Поднимаясь по ступенькам лестницы, Кэтрин услышала, как хлопнула дверь ванной комнаты. Это Мэтти. Каждое утро дочь вставала ни свет ни заря и первым делом спешила в душ. Здесь она вела ожесточенную войну со своими волосами. Мэтти унаследовала от отца шикарные вьющиеся волосы, но каждое утро упрямо мыла их и высушивала феном, тщетно стараясь выпрямить непослушные завитки. Эта странная война с собой, которую с недавнего времени вела ее дочь, беспокоила Кэтрин. Она надеялась, что Мэтти вскоре перерастет этот «бзик». Каждое утро Кэтрин просыпалась с надеждой, что дочь оставит волосы в покое, и тогда она сможет быть уверена, что ее девочка избавилась от своего подросткового комплекса.

«Мэтти, должно быть, слышала шум мотора на подъездной дорожке, — подумала Кэтрин. — А может, и наши голоса в кухне».