Лев Портной - Трепетные птички

— Быстрее! Быстрее, черт побери! Времени в обрез!

На кухне Светлана и Рыжий сидели за столом, санитар Кузя восседал на раковине, второй санитар и Патрончик стояли рядом с ним, склонив друг к другу головы. Когда мы вошли, они в смущении отпрянули друг от друга.

— Заговор?! — громко воскликнул я.

— Да какой тут, — отмахнулся Патрончик.

— Долго нам тут еще сидеть? — спросил Кузя то ли меня, то ли Елену Владимировну.

— Надеюсь, что нет, — пробурчал я и, протянув наручники Патрончику, приказал. — Пристегни ее к батарее, живо!

Я кивнул в сторону Елены Владимировны. Светлана и Рыжий изумленно смотрели на меня.

— Ну, ночка выдалась, — тяжело вздохнул Рыжий.

Патрончик посмотрел на меня с сомнением.

— Может, не стоит? — спросил он.

— Делай что тебе говорят! — заорал я. — И быстро, быстро! Времени нет! Кстати, сколько время, точно?

— Полпятого, — произнес Патрончик, взглянув на свои часы.

— Да без тебя разберусь! — крикнул я. — Ты прикуешь ее сегодня или нет?!

Майор выполнил мой приказ.

— Пойдешь со мной, — сказал я ему, — и никаких возражений! Кстати, отдай мне свои часы! А сам на, держи анимаутер! И поаккуратнее с ним!

— А мы? — воскликнула Светлана.

— Обождите здесь, — бросил я на ходу.

— Саша, ты совершаешь большую ошибку! — крикнула вслед мне Елена Владимировна.

— Заткнись! Я тебя, когда все кончится, на гауптвахте… то есть в тюрьме сгною! — огрызнулся я и подтолкнул Патрончика. — Живее! Живее! Шевелись ты!

— За что ее-то? — кивнул он в сторону соседки.

— Потом узнаешь! Некогда сейчас! Давай на выход!

— Теперь-то куда мы бежим?! — спросил он, спускаясь вниз по лестнице.

— Тут у меня тезка неподалеку есть, — ответил я и добавил: — Давай-давай, живей! Шевелись!

— Послушай, детка, ты хоть знаешь, чем все это кончится для тебя? — произнес Патрончик отеческим тоном, когда мы вышли на улицу.

— Шуруй в соседний подъезд, папаша, и поживее! — оборвал я его. — И значит так, сейчас постучим в одну дверь, ты скажешь, что милиция, мол, и прикажешь открыть! Понял?!

— А там кто? — спросил майор.

— Дворник местный.

— Он-то тебе зачем? — удивился Патрончик.

— Гильзы после расстрела подмести! — выпалил я, и майор удовлетворенно крякнул.

Мы вошли в подъезд, и я позвонил в первую дверь налево.

— Спят, — уверенно заметил Патрончик. — Время-то, сейчас — самый сон.

Я надавил на кнопку звонка и несколько секунд не отпускал ее.

— Ну, скорее, скорее! Просыпайтесь же, открывайте, черт бы вас побрал!

Я отпустил кнопку и несколько раз ударил в дверь прикладом, затем прислушался. Внутри было тихо. Я взглянул на часы. Уже было без двадцати пяти пять. Я снова надавил кнопку звонка. Наконец за дверью послышалось негромкое шарканье.

— Патрончик, стой так, чтоб тебя в глазок было видно, — прошипел я.

Майор встал прямо напротив двери.

— Чево вам? — донесся до нас скрипучий старушечий голос.

— Откройте, милиция! — приказал Патрончик.

— Чево надоть-то? — послышалось в ответ.

— Дворник нужен, дядя Саша, — прошептал я.

— Дворник нужен нам, дядя Саша! — продублировал Патрончик. — Да ты, мать, открой! Вишь, милиция!

— Открывай, открывай ты, — раздраженно прошипел я. — Время идет! Господи, открывай же!

Наконец заскрежетали замки, дверь слегка приоткрылась, и мы увидели древнюю старушенцию в белых тряпках.

— Дык спит он, — произнесла она.

— Где он спит? — спросил я, распахивая дверь ногой. — Патрончик, вперед!

Бесцеремонно отстранив старуху, мы прошли внутрь полутемной квартиры. Нестерпимая вонь — смесь кошачьих запахов и перегара — ударила в нос. Впрочем, мне было не до ароматов.

— Здесь? — я толкнул первую дверь, из-за которой доносилось мяуканье.

— Енто я тут живу, а он в той вон зале, — объяснила старуха.

— Скажите на милость, прям-таки королева аглицкая! В зале! — передразнил я старуху и толкнул следующую дверь.

Она оказалась незапертой, и мы вошли в комнату. Запахи сразу же разделились, кошачий остался в коридоре. При слабом свете, падавшем из окна через грязные занавески, мы увидели дядю Сашу. Он лежал прямо в одежде плашмя на видавшем виды диване и храпел. Рядом стоял старый письменный стол, весь заваленный всевозможным хламом, свидетельствующим о пристрастии хозяина к слесарному делу. Среди груды гаечных ключей, шурупов, металлических уголков, ножей и отверток стояла литровая банка, а рядом с нею стакан. С ужасом я заметил, что банка абсолютно пуста.