Майкл Уэст - Американский пирог

Обсыпанные пудрой старушки то и дело целовали мне щеки, источая ароматы «Шанель» или «Уайт шоулдерс». Все это походило на чинный светский ланч, только без куриного салата и мятных лепешек. Гости усаживались на металлические стулья, делали вежливые мины и принимались сплетничать. Тихими и ласковыми голосами они умоляли меня рассказать о событиях последних десяти лет: о медицинском колледже, Сэме, китах. Затем они вытаскивали фотографии деток и внучков, но мне было нечего показывать. Я уже лет сто как не ношу с собой сумку.

Элинор притулилась в переднем ряду, понурив голову. Джо-Нелл сидела возле нее, держа свои железные ходунки наготове. Вызывающе вздернув подбородок и скрестив руки, она болтала с одним из своих докторов. Не дожидаясь, пока меня окружит новая стайка старушек, я обошла горшок с папоротником, вышла за дверь и уставилась на зловещую винтовую лестницу, ведущую на второй этаж. Здание похоронного бюро построил тот же архитектор, что строил Хермитеж, но теперь оно пришло в упадок. На полу лежал косматый красный ковер, под которым скрипели шаткие деревянные половицы. Случайно коснувшись стены, я почувствовала что-то мокрое и скользкое, словно старинные тисненые обои кто-то испачкал пахтой.

Я было направилась на улицу, но толпа упорно теснила меня обратно к гробу. По пути я налетела на пожилую библиотекаршу, мисс Уимберли, некогда зорко следившую, чтобы я выбирала правильные книги. Потом я поболтала с сестрами Холлоуэй, старушками семидесяти пяти и семидесяти семи лет, Минервиными соседками по Церковному ручью. Друг к дружке они обращались «дорогая моя» и носили одинаковые платьица. Еще я перекинулась парой слов с Джорджией Рэй Толливер, хозяйкой бензозаправки на шоссе № 70. На ней был засаленный комбинезон и бейсболка, надетая козырьком назад. А лица гостей все плыли и плыли, то знакомые, то не очень.

— Минерва выглядит просто замечательно, — говорило одно из лиц.

— И так умиротворенно, — соглашалось другое.

— При этом у нее отличный румянец.

— Вы что, так и похороните ее прямо в перламутровых серьгах? — спросила Джорджия Рэй Толливер.

У горя есть одна хорошая особенность: оно притупляет чувства, действуя словно ударная доза новокаина. И все же, когда мой взгляд устремлялся к Минерве, мне казалось, что я вот-вот не выдержу. Да как мне жить в этом мире, когда тебя больше нет? Как я не догадалась, что ты умираешь?!

Затем подошел наш кривоногий сосед Феликс Фергюссон, отставной профессор биологии, всюду трубивший о своем анархизме. Мне всегда казалось, что Феликс неравнодушен к Минерве, но, будучи редкостным занудой, не решается ей об этом сказать.

— Ваша бабушка станет нашей легендой, — произнес он со странным, псевдобританским акцентом, который популярен среди тех южан, что провели всю жизнь в маленьких городках при колледже. — Так и вижу, как она снует со своими кастрюльками, и в слякоть, и в дождь, и в снег. Поверьте мне, деточка, американская почтовая служба ей и в подметки не годится!

— У нее было доброе сердце, — сказала я, покосившись на гроб.

— Таких, как она, больше нет. А как она обожала вас, своих внучек! Даже сгребая листья в саду, нет-нет да залезет в карман и вытащит вашу фотокарточку из Мексики. Как она гордилась своей Фредди!

Я срочно опустила лицо и вытерла глаза.

— А главное, — продолжал он тараторить, — она безумно любила стряпать. Могла наготовить хоть на целый полк. И, хоть она и не была математиком, никто, кроме нее, не умел так ловко соблюдать пропорцию, стряпая в три, а то и в четыре раза больший объем, чем в рецепте.

Он наклонился ко мне и, покосившись на Элинор, прибавил просто заговорщицким тоном:

— Никому не говорите, но Минерва порой сомневалась в кулинарных талантах Элинор. Морковный торт этой девочки ее очень беспокоил. «Он слишком жирный, Феликс, — говорила она, — ей надо бы класть в него бурый сахар, а так крем отвратительно жидкий».

— Элинор взяла этот рецепт из «Гурме», — заметила я.

— Тогда ей надо подать на них в суд, — закатил он глаза, — или, по крайней мере, отказаться от подписки.

И он посеменил к Элинор и Джо-Нелл, а я продолжала жать руки и улыбаться. К вечеру толпа заполнила весь зал и часть коридора. В конце концов стало так жарко и душно, что распорядитель похорон, мистер Юбэнкс, открыл парадную дверь настежь, и в переполненном помещении повеяло холодным ночным воздухом. В этот момент ко мне подкралась Мэри Джун Кэрриган. Задумчиво оглядев Минерву она кивнула в сторону Джо-Нелл.