Руслан Белов - Кот в сапогах, модифицированный

— Послушайте, Надя… — закончив реминисценции, посмотрел я озабочено на девушку. — А вы с Мишей случайно не читали моих бульварных романов? Несколько лет назад вышла одна книжка, так в ней я…

— Читали что-то, Миша читал, — сухо кивнула она, видимо недовольная тем, что я прервал ее воодушевленное разглагольствование о любви и смерти. — Нервно затушила сигарету.

— Чувствую, пропасть оказалась неглубокой, и вы выжили? — спросил я едко, обидевшись на «что-то». — Или люди из Службы спасения успели натянуть внизу прочную сетку или натаскали с соседних лугов душистого горного сена?

— Нет, просто машина упала на три сосенки, прилепившиеся к самому ее краю, и среди них застряла. А я упала на Мишу… Он спас меня своим телом.

— Толстенький был? — хохотнул я.

— Нет, он был поджарым, — механически ответила Надежда, глядя на портрет за моей спиной. Помолчав, продолжила, вперившись уже в мои глаза:

— Если бы ты видел его мертвые глаза… Представь — наверху полная луна ночником, добела раскалившиеся звезды, а я смотрю в них, нависнув сверху. Все в них было: и счастье, и горечь расставания, и радость встречи с небытием, радость избавления…

— Как же ты выбралась? — пробормотал я рассеянно — неожиданно мне вспомнился фильм, в котором душевнобольная героиня похищает писателя с тем, чтобы он написал о ней книгу. Кстати, писатель этот не мог передвигаться, потому что ноги у него были тщательно переломаны. У меня, похоже, все это впереди.

— Перед тем, как упасть на сосны, машина ударилась об край скалы, и одно из окон выправилось так, что я смогла вылезти… Утром, меня, безумную и замерзшую, нашли на асфальте — я в бессознательном состоянии взобралась на дорогу, взобралась глубокой ночью по обрывистым скалам. Шофера позвонили папе, он прислал вертолет, через несколько часов я уже лежала в госпитале. После хирургов за меня взялись психотерапевты, подлечили так, что я о Мише напрочь забыла. А что с меня взять? Я ведь была семнадцатилетней девчонкой. И вспомнила его лишь в постели, в первую брачную ночь с Олегом Миловским…

Сказав это, Надежда приказала официанту убрать тарелку и подать десерт.

— Олег Миловский — это второй муж? — спросил я, отпив глоток вина. В чем, в чем, а в вине в этом сумасшедшем доме знали толк.

— Да. Я соврала, что о Мише не помнила из-за психоаналитиков. Просто Алик был такой. Как только я его увидела, так тотчас поняла: мужчин, кроме Алика, на свете нет. Ни одного. Потому что все остальные по сравнению с ним — ничто. Он был всех красивее, всех сильнее, всех умнее и обаятельнее. И он смотрел на меня, как на единственную женщину на Земле. Потому я его совсем не ревновала, хотя все женщины оборачивались ему вслед. Да, не ревновала, и у нас была сплошная романтика, все как в старину. До свадьбы мы лишь несколько раз робко поцеловались. Ты представляешь, я зарделась, когда он в первом нашем танце положил руку на мою попу… И он тоже, кажется, покраснел. Да, покраснел… Мы были первая в Москве пара… Обе столицы на нашей свадьбе гуляли. А утром я сказала ему, что ухожу совсем, что он мне не нужен…

— То, что произошло в постели, не шло ни в какое сравнение с тем, что вы испытали в разбитой машине?

Я вспомнил Наташу. Наверное, потому что все, что я испытал с другими женщинами, не шло ни в какое сравнение с тем, что я испытал за те часы, что она была рядом. Господи, когда же я ее увижу? Увижу ли вовсе? Ее завораживающее личико? Ее манящее существо? Услышу ли ее голос, плавящий сердце? Нет, не увижу и не услышу… Это невозможно, как невозможно небесное счастье. И все из-за этого идиотского замка… Так завязнуть в нем! Странно, что я вообще ее вспомнил… Да была ли она? Есть ли на свете?

Сухой голос Надежды вмиг рассеял мои мысли.

— Да. То, что было в постели с Аликом, не шло ни в какое сравнение с тем, что было с Мишей, — сказала она отстраненно, видимо, воскрешая в памяти образы своей второй первой брачной ночи. — Я говорила, что после Миши у меня никого не было, и потому не было возможности опуститься на землю к чувствам обычной силы… Да и добрачная романтика с пыланьем щек, дрожаньем рук и признательных слов лишь навредила нам — вожделение всегда богаче и приятнее своих физических плодов.

— Понимаю. То, что вы испытали с Аликом, было похоже на оргазм в машине, как вспышка истощившейся трехрублевой зажигалки похожа на вспышку молнии.

Надя подняла сузившиеся глаза:

— Не было никакого оргазма, хотя по определенному параметру Алик превосходил Мишу, по меньшей мере, на дюйм.