Руслан Белов - Кот в сапогах, модифицированный

— А потом прилетел кирпич…

— Совершенно верно.

— А откуда у моего кота столько мяса? Странно… Вы знаете, я могу поверить, что его подвезла транспортная летающая тарелка, но в то, что Эдгар не съел весь ее груз в пятнадцать минут, я никогда не поверю!

— Вы не знаете, маркиз. В прошлом я ведь был мясник, и отец был мясник, — застенчиво улыбнулся он. — Дед тоже. Он так умел разрубить мясо, что костей не было видно совсем, а вы знаете, это настоящее искусство, похитрее ваяния и прочей там пластической хирургии.

— Не понимаю, причем тут это? — довольство пропитало меня с головы до ног — Блад первый раз назвал меня маркизом. Подлизывается, паразит.

— Ну, сейчас это хобби. В восточном крыле замка у меня небольшой цех, в свободное время я в нем отдыхаю. С барашками, телочками, бычками. Топором-пилой, знаете ли, поработаешь, и, как новый становишься. Особо электрической пилой орудовать люблю. Вжиг-вжиг, уноси готовенького, — сказал мясницкий «фон» мечтательно.

— Теперь понятно. Мяса некуда девать, а крысы его жрут, и кости растаскивают по всему подземелью…

— Да… Я их специально развел — надо ж куда-то мясо девать. Теперь они второе мое увлечение. Мясницкое дело для рук, а дрессировка, кроссбридинг пасюков с целью создания управляемых пород — для ума.

— А почему не приняли мер по охране мяса? — спросил я, вспомнив доктора Моро, делавшего диких животных человекообразными, и сразу за доктором — своего генетически измененного кота. Что с этими людьми поделаешь! Вечно кого-то в кого-то превращают.

— Как же не приняли. Приняли меры. Замки на всех подвальных дверях повесили, капканы расставили…

— Этот партизан в сапогах наверняка сделал закладки до начала боевых действий…

— Видимо, да. Мне кажется, вы, мой пленник, мне сочувствуете… Меня это убивает.

— Ну, зачем вы так раскисаете. Я уверен, он вас не съест, как в известной сказке, а так, по миру просто пустит. А вам-то что? Мясники сейчас везде нужны.

— По миру пустит, и вы все получите… Замок, ценные бумаги, цех, секретер Людовика XIV…

— Ага. Если вы подпишете соответствующие бумаги.

— Ни черта я не подпишу, — ворвался фон Блад. — Я сейчас прикажу отвести вас в цех и разделаю как самоуверенного бычка! И ваш кот будет жрать ваше мясо…

— Да… — вздохнул я сочувственно. — Фон-барон из вас получился мясницкий. Никакого политеса.

— Плевать.

— А может, договоримся? Меня кот точно есть не будет, а вас вот доведет до умопомрачения по сценарию бессмертного творения Эдгара По. Жену убьете, замок сожжете… Зачем вам это? Давайте договоримся, а?

— Можно и договориться. Женитесь на моей дочери — и по рукам! Все получите официально и по закону в виде приданного.

— На вашей дочери? Жениться? Погодите, погодите! Надежда ваша дочь?!!

— Да, она моя дочь. Потому ее портрет и висит в моем кабинете.

— И вы меня привезли сюда, чтобы на ней женить?!

— Это ваша злая судьба, иначе не скажешь… — развел руки фон Блад. — В ту ночь мы крупно поскандалили, она упрекала меня в том, что я плохой отец, что ничего не хочу для нее сделать. А что я не желал для нее делать? Да одно — не хотел, чтобы она замок в сумасшедший дом превращала! Вы знаете, скольких мужчин из него на носилках вынесли? А скольких ногами вперед? Не знаете! И потому я стоял на своем, и она драться полезла, исцарапала всего, шею до крови прокусила — вы видели кровь на манишке. А когда я ее в ковер закатал, кричать стала: «Повешусь, с башни брошусь, во рву утоплюсь, вены порежу!» В общем, так достала, что я выкрикнул в запале: — Вешайся! Режь! Бритву найдешь в ванной! — раскатал ковер и уехал. Сначала ничего было — езда на скорости здорово меня успокаивает. А потом представил ее в ванной, своей новой ванной с порезанными венами, в облаке крови представил, и назад рванул, зарок дав, первого встречного схватить и на ней женить…

— И этим встречным оказался я…

— Нет, мужик с собачкой. Хороший такой мужик с симпатичным бультерьером на поводке. Жалко их стало, и я решил — будь что будет, тем более, иногда педагогичнее бритву в руку сунуть, чем ее отнять. И рванул к себе в цех, мечтая лишь о Прохоре…

— Вы что, гомик?! — поморщился я.

— Да нет, «Прохор» — это любимый топор, вы его видели в кабинете. Ничто так меня не успокаивает, как он. Так вот, рванул я к себе в цех, мечтая о «Прохоре», и тут вы маму мою поимели…

— Извините, больше не буду, — проговорил я кисло, дав себе зарок больше не материться на машины, некультурно проезжающие мимо.