Руслан Белов - Кот в сапогах, модифицированный

— Анализах?

— Ну да, в анализах. Понимаете, так получилось, что рос я и мужал в экологически неважных условиях. В детстве градусники разбивал, чтобы медь в серебро превращать и просто поиграть шариками ртути — знаете, как любопытно они сливаются в один; свинец рыболовных грузил прикусывал, в стройотрядах студенческих складские помещения дустом белил, потом работал длительное время на радиоактивных рудниках. Так что, думаю, зловредных элементов у меня в организме на несколько периодических систем хватит.

— Пустое, — махнул он рукой. — Я, как и вы, умственный человек, и перед тем, как отдаться пагубной, для людей, разумеется, страсти, основательно изучил соответствующую научную литературу. И потому хорошо знаю, где что откладывается. Что-то в волосах, что-то в костях, что-то в печени. Волос я, знаете, не ем, от холодца же из ваших хрящиков и пирожков с вашим же ливером легко откажусь — приелись уже, знаете ли.

У меня пропало настроение. Сигары и коньяк были хороши, ничего не скажешь, а вот с homo-кулинарией был явный перебор, тем более, я был крайним.

— Вы что молчите? — мягко поинтересовался фон Блад. Глаза его лучились теплой сопричастностью.

— Да так…

— Ну, ладно, ладно, возьму я у вас анализы… И обещаю, если вы фоните более чем на тысячу микрорентген в час, отпущу.

— Может, без анализов отпустите? — едва не пустил я слезу.

— Не мучьте себя. Здорового я вас не отпущу. Здорового я вас съем.

— Ну, дайте хоть какую-то надежду!

— Надежду дам. Вечером вам ее приведут.

— Не понял?

— Ту белокурую девушку зовут Надеждой.

— И что вы мне ее сватаете?! Не надо мне Надежды, даже белокурой. Дайте просто надежду.

— Просто надежду? Вы же говорили что-то о коте, который меня съест. Вот и надейтесь на него. Но имейте в виду, замок охраняют собаки. Если я вам скажу, что они злые, то ничего не скажу.

— А что вы сами такой злой? Все у вас есть, а злой.

— Да не злой я. Я персонаж, без которого современному обществу, самому себя съедающему, никак не обойтись.

— Вы еще и философ… — сник я.

Философа не переубедить, философы сами переубеждают.

— Приходится, — развел он руки. — Надо же как-то объяснять себя.

— Надо, но…

Фон Блад решительно встал.

— Ну, хватит разговоров, вам пора спать, сейчас режим, знаете ли, для вас — это главное. Попили коньячка, дымом сладеньким пропитались, а теперь спатеньки, спатеньки, жирок завязывать.

Приторно улыбаясь, он удалился. Однако не успел я прилечь, вернулся. В чистом халате, без всяких там пятен крови и с чемоданчиком в руке, как я понял, содержащим приспособления для взятия крови.

— Я ж обещал вам анализы, — сказал сукин сын, доставая и размещая последние на журнальном столике.

Что мне было делать? Я сел в кресло, протянул ему указательный палец подушечкой вверх. Сладострастно раскрыв рот, он кольнул его стальным перышком. С большим удовольствием всосал в трубочку кровь, любовно размазал по стекляшкам.

— Где вы этому научились? — спросил я, дивясь сноровке заправской медсестры.

— С животными ведь дело имеем… А с ними глаз, да глаз нужен, чтобы зоопарк внутри себя не собрать.

Закончив с кровью, он достал радиометр, промерял меня с ног до головы.

Сказал: «Да уж, до тысячи микрорентген вам как до Хургады пешком».

Взял мазки.

Выстриг прядь волос, срезал ножничками ногти на руках — было что, берег я их, не грыз, ведь для заключенного ногти — единственный шанцевый инструмент. Потом дал баночку. Стеклянную, из-под детского питания, с обидным для меня названием «Тыквенное пюре».

Отвернувшись, я, как есть тыквенное пюре, в нее помочился. Он закрыл баночку крышкой, сунул, не брезгуя, в карман (а что брезговать, когда собираешься съесть все то, из чего объект анализа выходит?), и ушел, оставив меня в растерянных чувствах.

Я не стал ложиться — был уверен, что людоед вернется. И угадал. Через пять минут он действительно появился с листками писчей бумаги в руке и сказал, глумливо улыбаясь:

— Я подумал, вам захочется почитать на ночь. Это самая моя любимая вещь, я частенько листаю ее на сон грядущий или перед обедом.

Фон Блад протянул мне листки. Что он потом говорил и как удалился, я не слышал и не видел. Все внимание, вся моя физическая сущность незримыми цепями приковались к любимой вещи Блада. Вот что я прочитал, перед тем, как в сердцах забросить распечатку под кровать:

Большая Советская энциклопедия, с добавлениями и исключениями.

Мясо, скелетная мускулатура убойных и съедобных диких животных и человека; один из важнейших продуктов питания. В состав М., кроме того, входят соединительная, жировая ткани, а также незначительное количество нервной ткани. М. называют также туши и их части (М. на костях). В зависимости от вида животного М. называют бараниной, говядиной (от устаревшего рус. слова «говядо» — крупный рогатый скот), кониной, человечиной и т. п.