Михаил Задорнов - Бандиты и бабы

— Ещё минимум десять все будут рассаживаться. А пока делай, что я говорю, я же. учительница! — от неё шла такая энергия, что я не мог ослушаться, да, честно говоря, и не хотел. Казалось, ожили все загогулины моего организма. Плечи распрямились сами собой. Мне даже показалось, что её платье стало насквозь прозрачным. Я забыл о концерте, о третьем звонке, о Машиной профессии, о её шефе, о Хлястике с Коржиком. и даже о пожизненно-халявном сертификате на посещение элитного клуба. Строго-настрого я приказал охранникам никого не пускать. В особенности Пашу! Охранники мне подмигнули, мол, всё понимаем и уважаем.

Маша продолжила мною командовать, как классная руководительница первоклашкой:

— А теперь, Сашуля, ты тоже разуйся, подойди ко мне как можно ближе, чтоб я чувствовала твоё дыхание, а ты моё.

Все эти дни Маша безусловно мне нравилась, я восхищался её чувством юмора, меня волновали её ноги, изгиб от талии к бёдрам, который она всегда так умело подчёркивала лёгкими платьями. Она не носила брюк! Я ни разу не видел на ней джинсы. Видимо, понимала, что девушки в платьях мужчин волнуют не меньше, чем женщину мужчина без носков:

— Наступи на мои ноги.

Моё сердце забилось, как птица, только что пойманная и посаженная в тесную клетку.

— Раскинь руки, как я, прижми своими ладонями мои к стене. Сильно прижми! По-мужски! Теперь коснись грудью моей груди. И замри! Дыши в одном ритме со мной: короткий вдох, длинный выдох. И не шевелись.

Легко сказать «Замри!». Мне казалось, что Машины пальцы ног то и дело чувственно вздрагивают под моими босыми ступнями. Это заставляло думать совсем не о дыхании. Должен сознаться, в то время я ещё не знал восточной философии, но модное слово «чакра» мне было известно. Правда, все эти умничанья насчёт аур, чакр, нирван и карм я считал полной чушнёй. Новомодные слова, как и «гуру», и «сомати», и «панчакарма», — в то время находились у меня в том же разделе, что и летающие тарелки, которыми управляют по ночам чукотские оленеводы-алкоголики. Именно тогда я впервые почувствовал, что чакры у меня всё-таки есть. Особенно есть нижняя чакра! Именно она и мешала мне сосредоточиться, сбивала с размеренного дыхания, которого требовала Маша.

Но самое неожиданное для меня, человека, который в юности на спор мог пересидеть под водой любого сверстника, оказалось то, что я недотягивал до конца Машиного выдоха. Её вдох был очень короткий, неглубокий, бесшумный, а выдыхала она вечность:

— У тебя не получается, потому что думаешь не о том… Сосредоточься на ударах своего сердца: один удар — вдох, двадцать один — выдох! Как у меня. И не шевелись!

Самыми чувственными местами — ладонями, ступнями и грудью — я касался женщины, от которой шла неведомая мне ранее энергия. Есть такое русское слово «хотелка». Я превратился в одну большую хотелку.

Но я не мог, не имел права проиграть Маше в задержке дыхания. И я справился! Да, да и ещё раз да — я сделал это! По Машиному совету начал считать удары своего сердца. И вдруг, словно в благодарность, что я в кои веки к нему прислушался, оно стало биться значительно реже, и я почувствовал удары Машиного сердца! Оба сердца словно обнялись, как закадычные друзья, узнав друг друга откуда-то из далёких прошлых жизней. Мы дышали как одно целое, как те древние мифические андрогины, наконец-то нашедшие друг друга.

И тут я почувствовал, как из каких-то закромов моего тела начинает освобождаться энергия гораздо сильнее и острее обычной сексуальной. В какой-то момент почудилось, что тело потеряло вес, но возбуждение продолжало нарастать — хотя, казалось, более некуда. Дожив почти до 40, я не знал, что возбуждение может быть бесконечным.

Два наших тела, как два оголённых провода, несоединённых, но находящихся близко друг от друга, всё сильнее искрили. Я почувствовал, как напряглись Машины ступни ног, она задрожала всем телом, и «шаровая молния» ворвалась в мой организм, ещё немного и, наверное, случился бы взрыв. И тут Маша резко оттолкнула меня:

— А теперь быстро вдыхай, вдыхай! А выдыхай медленно, через плотно сжатые губы. Низ живота в себя, резко! Чтобы он аж прилип к крестцу. Держи, держи на выдохе, терпи, сколько можешь.

Вот когда мне пригодилось моё увлечение сидеть под водой на спор за деньги. Я никогда раньше не ощущал такого сладостного чувства. Я вообще не знал, что ТАКОЕ может быть. ЭТО было сильнее всего, что я испытывал в жизни с женщинами раньше. Сначала запертая выдохом «шаровая молния» металась, пытаясь найти выход по всем загогулинам организма, а потом медленно начала растворяться по всем его клеточкам, мышцы наполнились богатырской силой, а голова прояснилась, словно невидимый огонь выжег из неё накопившийся годами мусор.