Джудит Леннокс - Возвращение во Флоренцию

В доме близ фаттории она организовала школу для детей, живущих в поместье. В соседней постройке открыла больницу на четыре койки. После приезда Тессы на виллу Оливия переговорила с ней с глазу на глаз. Как у нее дела, как поживает Фредерика? С деловитым видом Оливия спросила, чем Тесса хотела бы заниматься. Она может помогать в больнице или в школе. Тесса предпочла школу. Ей показалось, что больница — вотчина Фаустины, а она не хотела никому наступать на пятки.

Тессу поселили в спальне на втором этаже дома с высоким потолком и белеными стенами. Там стояли кровать, стул, умывальник и комод с резными фамильными гербами. Летом комнату защищали от солнца тяжелые ставни, зимой плотные шелковые портьеры с узорами помогали сохранить тепло. По ночам, когда ей не спалось, Тесса бесшумно пробиралась во внутренний дворик виллы. Его окружали высокие стены дома, образуя прямоугольник. Вдоль стен проходила крытая лоджия, на которой можно было спрятаться от солнца или дождя. В воздухе плыл сладкий аромат хойи и олеандров; с лимонных деревьев, росших в кадках, свешивались тяжелые спелые плоды — в лунном свете лимоны казались золотыми. Высоко над головой прямоугольник ночного неба переливался тысячами звезд.

Тесса завтракала, обедала и ужинала вместе с Дзанетти. Беседы за столом обычно начинались с повседневных тем: погоды, урожая, перебоев то с тем, то с этим, — а потом они переходили на религию, политику и философию. Женщины Дзанетти рассуждали здраво и холодно, хирургически препарируя каждую тему до тех пор, пока не были исследованы все ее стороны, без эмоций и раздражения. Здесь никогда не хлопали дверьми, не вскакивали, разволновавшись, из-за стола. У Тессы вежливо спрашивали ее мнение, внимательно его выслушивали, а потом не оставляли от него камня на камне, опровергая фразу за фразой. Затем Оливия сворачивала салфетку, молитвенно складывала ладони, благодарила Господа и возвращалась к работе.

В школе Тессу назначили ассистенткой синьоры Гранелли. Синьора Гранелли учила самых младших. Тесса раздавала ребятишкам бумагу и карандаши, помогала выводить буквы, умывала чумазые мордашки.

Фаустина Дзанетти была худая, с желтоватым цветом лица; из-под ее тонких, мягких темных волос смотрели умные серые глаза. Поскольку школа и больница находились по соседству, Тесса с Фаустиной часто вместе возвращались на виллу в конце рабочего дня.

Однажды вечером, когда они шагали по каменистой тропинке, Фаустина сказала:

— Когда закончится война, я выучусь на врача. Поеду учиться в Болонью или в Парму — а если понадобится, то даже в Париж или Эдинбург. — Она недовольно фыркнула: — Я всегда хотела поступить в университет, но отец мне не разрешал. Он считал, что девушке незачем учиться. Девушки выходят замуж, говорил он. — Фаустина пожала плечами. — Такие девушки, как ты, может, и выходят замуж, но только не такие, как я.

— Я никогда не была замужем, — сказала Тесса. — И никогда не хотела.

Фаустина бросила на нее короткий взгляд, а потом расхохоталась.

— Если не считать приснопамятного синьора Бруно.

— Да, не считая его, — улыбаясь, кивнула Тесса. — Надо сказать, я не очень-то по нему скорблю.

— Я бы хотела стать хирургом. — Фаустина шла широким размашистым шагом. — Дотторе Берарди позволил мне ассистировать ему в прошлом году, когда удалял аппендицит. Он думал: я упаду в обморок, а я не упала.

Если бы ее спросили, хочет ли она ехать на виллу Бельканто, Тесса наверняка бы ответила, что предпочитает город деревне. Сельская жизнь казалась ей слишком унылой, она нуждалась в разнообразии, в смене обстановки. Иногда она мысленно упрекала Гвидо за то, что он так поспешно написал о ней матери; тем не менее, Тесса была вынуждена признать, что после объявления войны во Флоренции для нее стало слишком опасно.

Обитатели виллы почти не контактировали с властями. Война казалась очень далекой от замкнутого, самодостаточного мирка поместья. Тем не менее, она сказывалась на его жизни, и очень заметно. Мужей, сыновей и возлюбленных призывали в армию; в городах не хватало продуктов и невозможно было достать бензин. Они слушали по радио сообщения о ходе военных действий — о нападении Германии на Россию в 1941 году, о вступлении России в войну на стороне союзнических войск, о продолжающемся противостоянии в Северной Африке, — слушали молча, пытаясь отделить факты от пропаганды. У каждого было, за кого переживать.

На каминной полке в гостиной виллы Бельканто стояла фотография Гвидо, Сандро и Фаустины, сделанная в саду флорентийского палаццо Дзанетти. Фаустина красовалась на ней в белом платье и соломенной шляпе, Сандро казался преувеличенно серьезным. Только Гвидо смотрел в камеру, сунув руки в карманы, в рубашке с расстегнутым воротом, улыбающийся и беззаботный.