Юрий Красавин - Дело святое

— Не только воробьи там жили, но и ласточки, и зяблики, и даже, по-моему, синицы.

— Откуда вы все знаете? — удивленно повторяла она.

— Да я же оттуда! — утверждал Флавий Михайлович. — Что, разве по мне это не видно?

Самое забавное: она верила ему! По мере того, как он ей рассказывал, верила все больше и больше. Он с любопытством приглядывался к ней: отнюдь не красавица, пожалуй, полнолица больше меры, с крупным носом, две большие бородавки — одна на щеке, другая под левой бровью — тоже отнюдь не украшали её. Но ведь и некрасивой не назовешь! Когда улыбалась, очень хорошела, и переход от серьёзного состояния в смешливое происходил в ней легко, мгновенно, она как бы вспыхивала живым светом!

Вчерашнее вспоминалось теперь. Отрадно, и не хотелось Соломатину отгонять эти думы: более того, поймал себя на том, что ему приятно присутствие этой женщины в его сознании. И, поймав, удивился: это ведь при том, что в постели она не проявила ни страсти, ни нежности, а потому не доставила большой радости — просто покорилась и перетерпливала его самоуправство, сосредоточенно сжав губы и постанывая отнюдь не от любовных порывов, а от причиняемых ей неудобств. Именно перетерпливала, даже сказала не без досады: «Долго ещё?» — что сразу охладило его пыл, потому от отступился разочарованно.

Теперь вот ушла, сказав: сделал-де свое дело и — проваливай, больше не нужен.

«Не понравился я ей, что ли? — самолюбиво подумал Соломатин. — Если так, то чем? Трудился слишком азартно? Ну, не как воробей, конечно, а значительно уступая».

А не слишком ли холоден её любовный темперамент? Экая коровища!.. Её можно в натурщицы — когда ваяют богиню плодородия Деметру. Такой только рожать, а в любовницы она не годится. Верно говорят, что иногда встречаются этакие не проснувшиеся натуры, уж не воспылают любовным пламенем: не горит лёд, и всё тут!.. Холоднокровны, как рыбы. Вот и уплыла рыбина, была чужая и осталась чужая.

«А коли так, то незачем было затевать, милая моя! Без вдохновения ребенка зачинать — последнее дело».

Только ради будущего младенца согласилась она на то, что по её глубокому убеждению невыносимо стыдно и предосудительно. «Маленького хочу, — говорила она. — Он мне даже снится». То было не влечение тела, а веление инстинкта — инстинкта продолжения рода. А почему именно его, Флавия Михайловича Соломатина, избрала она в качестве. Да просто потому, что чужой человек, легче будет похоронить свой стыд. Чужой-то уедет, и больше его не увидишь, следовательно, не будет глаза мозолить, лишних пересудов избежишь. Наверно, из-за этих соображений.

А когда она решилась-то? В котором из автобусов? Или уже по дороге из седа в деревеньку свою? Тут она остановилась посреди поля, словно протрезвев:

— Что-то мы с вами не то делаем, Флавий Михайлович.

Он молчал, смотрел выжидательно.

— Знаете что, идите-ка назад, — решительно сказала она. — Извините, конечно, что так получилось. Но вы же сами виноваты… Заигрались мы, не остановились вовремя. Ладно, я глупа, но вам-то в вашем возрасте надо поумнее быть.

Наступил момент, когда они, действительно, могли разойтись в противоположных направлениях, потому что и в нём это было: «Что-то мы не то делаем…». И тогда не быть бы на свете тому ребенку, который теперь, возможно, будет.

— Попроситесь у кого-нибудь в селе переночевать, авось пустят. Скажите, что ищете дом под дачу, или что-нибудь другое соврите, у вас ведь язык хорошо подвешен. Только про меня ни слова, ладно? Вы-то уедете, а мне тут жить. Завтра утром идет рейсовый автобус до города.

Трезвость её суждения, сам тон его были таковы, что кому-нибудь другому не оставалось бы шансов на продолжение дорожного романа. Да и обстоятельства происходящего охлаждали: зимняя ночь, сирое снежное поре, неприветливый ветерок. Так оно и следовало сделать: попрощаться да и повернуть назад, если б речь шла о легкомысленном приключении. Но ведь у них-то иное — решалась судьба будущего человека: быть ему или не быть, жить ему на свете или не жить. Флавий Михайлович Соломатин, человек от рождения целеустремленный, признававший только осмысленные действия, посмотрел вверх, на ясное ночное небо:

— Видишь, звездочка упала — значит, умер кто-то. Этак они все попадают, и будет вверху только чернота.

Она не сразу поняла, о чем это он.

— Кто-то должен зажигать новые звезды, Оля! — сказал он тоном мудреца-звездочёта. — Дело святое. Раз начали, следует довести дело до успешного завершения. Это не в моих правилах. Пойдём.