Сергей Беляков - Ликвидатор

Я имел вдоволь времени для арифметических упражнений в первую ходку. Получалось, что в очереди томилось - даже по самым скромным подсчетам - порядка шестисот человек.

Идиотизм мероприятия усугублялся тем, что всех нас сгоняли на работу на крыше к началу смены, то-есть, к восьми утра. И если ты был более удачлив, или более расчетлив, и попадал на уровни выше 20-го до начала работы, то это означало - через пол-часа, максимум час, ты уже "отстреляешься". А если нет...

В первую ходку мы попали в хвост очереди.

ЖДАТЬ ПРИШЛОСЬ ПОЧТИ ПЯТЬ ЧАСОВ.

...Кровь гулко стучит в висках, слова выпускающего с трудом пробиваются сквозь завесу адреналина.

Вот оно. Самое-самое.

Из того, что он говорит, усваивается минимум - общее время пребывания на отметке... Какой отметке - "Ж"?

МИНУТА. ШЕСТЬДЕСЯТ СЕКУНД.

Пять часов и одна минута.

Мне надо взобраться по лестнице на один уровень выше, обогнуть угол - смотреть на вешки! - потом... Черт, что же потом - надо ли подниматься еще на уровень вверх?.. Потом надо взять "ледоруб" - такая самодельная фигня в виде топора, приваренного к лому, что-то вроде того, чем коммунхозные работники рубят лед на тротуарах - и скалывать им битум, сколько успею. Потом собрать совковой лопатой сколотый битум и сбросить его вниз через ограду.

Звучит по-будничному просто.

Я осознаю, насколько это НЕПРОСТО, когда начинаю свой пробег до точки на уровне... "Ж"? Или это все-таки был "В"? Или "Н"? Он тыкал куда-то в ту сторону на плане, это точно... В общем, где-то там за углом должна быть пожарная лестница...

Х.., а не лестница. Ее тут отродясь не было.

Твою мать...

Я растерянно останавливаюсь. Хорошо еще, что меня не видно из капонира. Сердце дико стучит, от тяжести свинцовых накладок-плит подкашиваются ноги. Я вспоминаю, как мы "качались" перед соревнованиями, бегая по залу "челноком" с 20-килограммовыми блинами от штанги...

Ноги сами несут меня дальше, за еще один угол. Ф-ф-фу-у-х, да вот же эта лестница! Пот льет таким темпом, что кажется - хлюпает в сапогах. Окуляры очков запотели, трудно разглядеть мелкие детали.

После карабкания по лестнице даже мои, относительно тренированные, ноги строптиво отказываются нести погрузневшее за счет свинца тело вперед, к уровню... "Ж"? Да какая, в пень, разница? (Уже потом, по возвращению, мне подсказали, что там все размечено, и буквы нанесены, и стрелки указаны...).

Задача облегчается, когда я вижу маячущую впереди фигуру "партизана", которого я сменяю. Он уже подорвал, бросив на ходу лом, который чуть было не упал за перила...

Его лица не видать. Вид почти марсианский. Тяжелое, надрывное дыхание. "Лопата... Там..." - Глухо доносится из-под респиратора. Он машет рукой в сторону, на подкашивающихся ногах устремляясь к лестнице. Как он спускается - я уже не вижу. Подхватив лом, я стараюсь отколоть кусок от битума, который на солнце прогрелся до резинообразного состояния и упорно пружинит под ударами. Край скола неровный, часть битума все равно остается прилипшей к бетону перекрытия. Легкие идут взахлеб, руки истерично лупят ломом по черному покрытию. Я практически ничего не вижу - то ли стекла запотели, то ли в глазах пелена от напряжения. Наконец-то... Осколок битума отлетает от основной массы. Еще несколько взмахов, - ну же, сука, колись! - и я скалываю еще один кусок.

Мне кажется, что я физически ощущаю, как тянется время. Спустя вечность кто-то теребит мой рукав. Сменщик. Оглянувшись, я подхватываю совковую лопату и сбрасываю несколько кусков битума за ограду.

Дороги вниз я не помню. Помню, что едва не сломал шею, почти упав с лестницы. В капонире, вылив из респиратора пол-стакана пота, я срываю с себя "латы" и обессиленно приваливаюсь к стене.

Меня трясет в ознобе.

"Сварщик зварює метал ..."

Вовик косит цыганским глазом, щурясь от едкого дыма. Чай вскипел, и комары затягивают вечную свою песню...

- ...Лейтенант, бахилы! Снимай бахилы, слышь, лейтенант!

Я бессмысленно пялюсь в пряжку бойца, теребящего меня за плечо. Серп и молот в проеме звезды.

- Да лейтенант же, скидай бахилы... Вот бля, заклинило... - Я послушно стягиваю сапоги-чулки от ОЗК. Руки не слушаются, соскальзывая с резины застежек. Меня словно обложили ватой, как дорогую елочную игрушку.

Гражданский протягивает мне "Приму":

- На сегодня ты отстрелялся. Остынь чуток и дуй на АБК.

Мои бойцы, как галчата, торчат головами из проема двери, ведущей на лестницу. Глаза округлены до блюдечного размера. Выдавив из себя что-то ободряющее, я назначаю им "рандеву" после размывки на нижнем этаже АБК-2 и сыплюсь вниз.