Федор Полканов - Рабочая гипотеза.

– Понятно! В печати вас ругают и без Титова, а аспирантов у вас нет.

– Иван Иванович, не только потому, что у меня нет аспирантов. Просто не страшно – и все тут!

– Тем лучше! Берите Мезина, но только заручитесь согласием директора и Грушина.

«Хитрющий старик! – думает Громов, уходя с «Олимпа». – Противопоставил мою группу группе Титова, а сам будет стоять в сторонке. Ну что ж. Не так уж и это плохо. А что Титов скажет: «Громов затеял историю, чтобы переманить работника», – пусть говорит. Краева не убоялся, а уж этого-то молчальника с улыбкою на лице и с ножом за пазухой тем более. Пусть себе швыряет черные шары на здоровье!»

Назавтра, войдя в комнату и совершенно забыв о Мезине, Леонид, как раньше бывало, сказал:

– Ну-с, девочки, какие у нас на сегодня дела?

«Девочки», в том числе Мезин, расхохотались.

А слово, случайно брошенное, прижилось. Уже через неделю кто-то жаловался Шаровскому:

– Девочки Громова заполнили виварий своими клетками, пройти негде.

Речь шла о морских свинках Дмитрия Семеновича.

Очередная неприятность, на этот раз очень серьезная: в биоотделении академии вычеркнули из плана темы Громовых. Можно ли придумать что-либо более огорчительное?

Леонид сходил к Шаровскому, к директору, к Грушину – никто не мог объяснить, почему это произошло.

– Съезжу в биоотделение, выясню, – обещает Шаровский.

Этим Громова не утешишь: нужно не выяснять, а добиваться восстановления справедливости.

– Не будете возражать, если схожу я сам?

– Видите ли, они не любят, когда ходят сотрудники. По сути дела, этим должен заниматься директор; куда ни шло, если пойду я… А впрочем, рисковать нечем, положение таково, что я так же бессилен что-либо сделать, как и вы.

Неторопливое спокойствие – откуда оно берется в ответственные моменты? Видимо, выработалась эта привычка еще на фронте. Когда на батарею лезут фашистские танки, про себя можешь волноваться и трусить, однако на то у тебя и звездочки на погонах, чтоб подпустить их поближе и даже последнюю команду «огонь» подать спокойно, неторопливо – таков единственный способ и победить и выжить. Да, надлежит и здесь быть спокойным, неторопливым – куда как хуже получится, если войдешь в биоотделение и начнешь стучать кулаком по столу. Прошли времена, когда что-либо можно было решить нахрапом, элементарным «Даешь!» – ныне организатор должен быть в первую голову человековедом. Найдешь клавишу – и заиграет в твоем собеседнике нужная струна.

– Почему вы не обратились к директору или, на худой конец, к заместителю? В их функции входит… – как и предсказал Шаровский, начинается именно с этого.

– Да, совершенно верно. Но я тону, а утопающему бросают спасательный круг – в момент, когда он тонет, уже поздно учить его плавать. Ваше замечание учту на будущее. Но если бы я сейчас пошел к директору, знаете, на это нужно много времени – боюсь, что я начал бы пускать пузыри.

Громов выбрал правильную линию поведения: биоотделенец слегка улыбнулся, однако при этом не замедлил высунуть безапелляционную бюрократическую рогатку:

– Не надейтесь на аудиенцию у академика-секретаря!

Именно на эту аудиенцию Громов надеялся – кто же, кроме академика-секретаря, может ему помочь? – однако решил поначалу не открывать свои карты.

– Ну зачем же? – сказал он. – Я рассчитываю выбраться на бережок уже с вашей помощью. Прежде всего нужно выяснить, почему именно меня топят. Вот что тонет. – Он протянул листочек с кратким описанием тем. – Согласитесь, что работам такого рода следует обеспечить непотопляемость.

Темы говорят за себя сами, да и Леонид не производит отпугивающего впечатления – не шумит, не бренчит регалиями: я, мол, вот кто, а вы кто такие? – и постепенно завязывается разговор, поднимаются протоколы, перерываются папки. Однако сами сотрудники отделения удивлены – причин отказа выявить так и не удается. И биоотделенцы отпускают Громову успокоительную пилюлю:

– Знаете что? Напишите заявление…

Ничего себе выход! Заявление полежит-полежит, потом двинется шажком по инстанциям, а тем временем прекратят финасировать темы, – нет уж, увольте!

– Обязательно напишу! – говорит Громов и тут же спрашивает: – К академику-секретарю сюда, этим вот коридорчиком?

Миновал коридорчик. Вот и приемная, однако попробуй пройди – в дверях насмерть стоит секретарша, девица с подведенными глазами.

– Сегодня – никого!

– Значит, завтра?

– Вас вызывали?