Маргарита Хемлин - Дознаватель

Я подошел к ним, поцеловал каждого в мокрую голову. Если б я мог плакать, так заплакал бы. Хлопцы были в капельках воды. Показалось, они только вышли из Бэлкиного живота. Мне стало неприятно.

Вопрос с деньгами оставался открытым.

Отвернулся от воды, крикнул Довиду:

— Так где гроши? Довид! Гроши где? Я тебя спрашиваю!

Довид не ответил. Перевернулся на живот и уткнулся лицом в песок.

Гриша подал голос:

— Я знаю.

Довид поднял голову и тут же опустил. Вытянул вперед руки со скрюченными пальцами, вроде хотел уцепиться за что-то. Не уцепился. Поднялся на локти и колени, потом на весь рост, развернулся и кинулся по направлению Гришки. Бежал с крепким разбегом. Я не успел сообразить. А он толкнул хлопца в воду, на мелкоту, правда, но сильно прижал ему спину двумя руками, Гришка лицом ушел в тину.

И страшно закричал:

— Тони, гад! Тони, я тебе говорю! До смерти тони!

Гришка махал руками и брыкался. Я кинулся на Довида, оттащил.

Басин сидел в воде, там, куда я его отшвырнул.

Вовка около него возился вроде без дела, но, по правде, гладил по рукам, по плечам, по спине. Хлюпал носом то в мою сторону, то в сторону брата.

— Ничего, хлопчики. Мы с дедушкой специально игру придумали. А вы и не знали. Про гроши дед давно рассказал. Я на минутку забыл. А ты, Гришка, что мне крикнул, я не расслышал?

— Ничего, — буркнул Гришка.

— Ну и молодец. Айда! Дед, вставай! Поведу тебя под ручку. Надо голову закрывать, как Зусель себе делает. Он дурной-дурной, а голову бережет. И ты береги.

Гришка первое время шел с оглядкой на меня. Собачонка побитая. Но скоро оглядываться перестал.

Я шел и ждал, что Довид подтянется. Оглянулся.

Довид тер лицо, грудь, где сердце.

Я вернулся вплотную.

Позвал Гришку. Тот подбежал.

Довид простонал:

— Мне посидеть треба. Трохи. Хлопцы сами доберутся. Ты им скажи.

Я сказал.

Выгреб из кармана немножко денег, засыпал Гришке в карман, проверил, нету ли дырки, засунул его кулачок туда же:

— Задание. Купите халвы или там что — по выбору.

Гришка преданно закивал головой.

— Спасибо, дядя Миша.

Вовка без благодарности припустил через будяки.

Я разъяснил Гришке:

— Дед отдохнет, мы с ним погуляем. Ты старший. Имей в виду. Не бойся. Я вас не брошу.

Довид сидел смирно. Когда я подошел, он уже владел собой. Вытащил из кармана штанов большую раскрытую ракушку — ту самую, что я у него отнял только-только.

— Ну что ты за человек, Довид. Я сказал — кинь.

Он кинул. Далеко не получилось, но из травы не блестело.

— И ладно. Забыли. Все прежнее забыли. Ты понимаешь, я мог бы Гришку тряхануть. Но я с детьми не связываюсь. Тем более в присутствии близких родственников. Вам вместе жить. Тебе его воспитывать дальше и впредь до конца. Он не мне про гроши хотел сказать. Он во мне отца увидел. Евсея. Он Евсею хотел сказать. Понял?

Довид кивнул всем туловищем. И ногой дрыгнул.

— Как же ты неосторожно поступаешь… Ребенок в курсе. Нельзя. По человеческим законам нельзя ребенка втягивать.

Довид молчал. Нога дрыгалась и дрыгалась. Правая. Он схватил ее руками и припечатал к земле.

— Идти не смогу. Ногу не чую.

Довид попытался встать. Упал. Попытался еще.

— Эх, инвалидная команда. Гроши, секреты… Сами на ладан дышат, а туда же.

Взвалил Довида на плечи и потащил. Не Зусель. Тяжелый.

За рощей встретилась подвода. Дотрясла до дома.

Гришки и Вовки не было. Я попросил мужика-возницу найти Файду, чтоб тот организовал фельдшера или кого-то подобного.

Примерно через час явился Мирон. С фельдшером, с подводой.

Довид лежал без ясного сознания. Прибежали хлопцы с халвой. С порога кинулись к деду угощать. Обмазали его всего, пока я их не отогнал с объяснениями, что дедушке плохо по здоровью и надо соблюдать тишину.

Зусель выглядывал из-за занавески с непонимающими возгласами.

Я попросил его подойти ближе к Довиду.

Зусель не подошел. Уцепился за материю и тянул, тянул вниз, пока веревочка не порвалась и он целиком не закрылся дырявой ряднинкой. С-под нее он продолжал свои непонимания, срывался на крик. Но не молился. Точно, не молился. Молитву я б различил.

Вовка и Гришка сидели рядком. Кулек с халвой растерзался у них на коленях, и они тыкали туда пальцами. Потом слизывали.

Довида погрузили на подводу и повезли в больницу.

Я не поехал. И Файда не поехал. Я засомневался, может, надо б проследить.

Файда довольно заверил:

— Если я приказал, исполнят все в лучшем виде. Мы там только мешать будем. Медицина! Я знаю. Я в госпиталях повалялся. Вы тут заночуете, товарищ Цупкой? Если нет, я к себе хлопцев заберу. Зусель останется. К нему позову соседку. Не волнуйтесь.