Александра Яки - Грусть улыбается искренне

Таща длинную деревянную швабру, рядом прошелестела техничка, и Виктор, посторонившись, устало бахнулся на кушетку. От алюминиевого ведра понесло хлоркой, запахло мокрой пылью. Витька насупился, и тут мозг вспыхнул гениальной идеей, достойной самого Эйнштейна.

— Алевтина… — крикнул он вдогонку уборщице и тут же со стыдом в глазах запнулся, забыв отчество женщины.

— Фёдоровна, — ничуть не обидевшись, подсказала она ему. — Чего тебе?

— Уже так поздно, рабочий день закончился. А вы всё ещё тут, — проговорил с сочувствием Витя и подошёл к ней. — Это потому, что вы, наверное, на всём этаже убираете, а не только в нашем крыле.

— Да, — выдохнула техничка. — Деньги нужны.

— Устаёте, наверное… — как можно более добродушно заметил Витька.

Алевтина Фёдоровна прислонила швабру к стене и выпрямилась.

— Знаешь, какая б ни была работа, если ты выполняешь её честно и старательно, ты устаёшь.

Виктор призадумался. Женщина оказалась не настолько простой тётенькой без образования, как он думал.

— Почему вы тут работаете? — спросил Витька неожиданно даже для самого себя.

— Потому что муж пьёт, а надо поднимать сына, — просто, без лишних вздохов и жалоб на судьбу, объяснила она. — Основная работа у меня в школе. Я учитель истории. А тут — подрабатываю. Деньги-деньги, везде, Витька, нужны деньги. Когда-нибудь ты почувствуешь это на себе.

Парень знал, что она говорит о будущем. О взрослой жизни, где уже нельзя будет перекладывать ответственность на кого-то.

— Виктор, — женщина, заметив, что парень задумался, снова взялась за швабру. Времени на длинные беседы у неё не было. — Не надо стоять тут с безразличным видом. Я сразу поняла, зачем ты подошёл. Ключ от замка веранды в соседнем крыле лежит под цветочным горшком, в котором растёт геранька. Ты же за этим пришёл?

Мальчишка смутился. Ему вдруг стало жутко стыдно из-за того, что он потревожил женщину личными беседами лишь для своей выгоды, а она изначально всё понимала…

— Спасибо. Большое спасибо, — краснея, промямлил парень.

— Удачи. И до завтра, — мягко улыбнулась Алевтина Фёдоровна.

Виктор вышел в холл и, стараясь остаться никем не замеченным, прокрался мимо лифта и отворил двери в соседнее отделение. Хирургия спала. Свет не горел ни в палатах, ни в коридоре. В углу, куняя в полусне, сидела нянечка. На Витины тихие шаги она не отреагировала.

Пройдя тёмное отделение насквозь, Витёк снова попал в просторный холл, из которого, в отличие от их родного холла, выводило не две, а три двери, одна из которых — на заветную веранду. На подоконнике красным цветком горела хилая герань. Витя поднял горшок и осторожно достал, как клад, как самое большое богатство, старый ключик со стёршейся позолотой.

Из приоткрытой форточки парня обдало холодком.

Как странно. Он за целый месяц даже не подумал правильно выучить имя уборщицы. Да и здоровался с ней безразлично и сухо. А она знала их всех по именам, знала об их переживаниях, иначе как бы она догадалась, что он пришёл к ней именно за ключом? В отличие от того же Тимофея, прекрасного врача, перед которым пациенты падают ниц, она, именно она, простая уборщица, с которой не всякий даже здоровается, помогла ему, пожалела его, поняла.

Парень хлюпнул носом и вставил ключ в замок. Двери послушно распахнулись. Витя, ёжась, ступил на веранду и пригляделся. Длинный узенький балкон уходил лентой до самого конца здания. Пустой. Такой пустой, что начинало казаться, будто, кроме сквозняков, по нему никто и никогда не гулял. Кое-где из одиноких горящих окон на веранду падали пласты желтоватого электрического света. Но большинство окон чернели беспробудными дырами, отчего всё пространство походило на жезл судьбы: холодная чернота и редкие-редкие проблески огня надежды.

Витя, делая робкие шаги, стал отсчитывать окна. Первая палата, вторая…

В уши дул холодный влажный ветер. По полу и стенам мистически скакали бледные тени от облетевших тополей и акаций. Где-то вдалеке лаял дворовый пёс.

В небольшой светлой комнатушке, заставленной белой современной аппаратурой, парень таки обнаружил Ингу, точнее, нечто маленькое и худое с белоснежной растрёпанной шевелюрой и синими глазами. Девушка держала в руках телефон и, судя по сосредоточенной мордашке, строчила эсэмэску. Счастливо улыбнувшись, оттого что наконец отыскал её, Витька постучал в стекло.

Инга, отложив так её занимавший сотовый, озадаченно уставилась на окно. Витёк скорчил настолько забавную рожу, насколько мог, и почти вплотную прижался к холодному стеклу, чтобы она могла его узнать. Ведь парень стоял на тёмной веранде, да ещё и в чёрной куртке — попробуй опознай такого с первого раза!