Татьяна Соломатина: Акушер-Ха! Вторая (и последняя)

– Вася, я приготовила яблочный штрудель!

– Спасибо, солнышко. Я на работе поел. И к тому же я не люблю сладкого, извини.

– Это потому что никто и никогда ничего хорошего тебе не готовил. Твоим бывшим, как я понимаю, было наплевать на то, как ты питаешься. Как ты только язву себе с такими бабами не нажил! – обижалась она.

– Они не бывшие. Они – покойные. Но это правда. Им было наплевать. Язву не нажил, потому что у меня очень здоровая нервная система. Как центральная, так и вегетативная, – примирительным тоном говорил Вася, про себя мечтая о том, что и ей, рано или поздно (но чем раньше, тем лучше), станет наплевать, и он снова сможет по дороге домой заезжать в Макдоналдс, и они с Люсей будут есть эту ужасную, отвратительную генно-модифицированную отраву, кидая Ваське прямо на пол по кусочку плоской котлеты. А иногда – заказывать пиршество вкуса из какого-нибудь дорогущего очага гурманов. Люся будет ворчать, что самолёт дешевле, она приготовит лучше, а это даже Васька не ест. И это правда. Васька предпочитает фуа-гра из другого очага. А в утке по-пекински ему соус не нравится.

Ещё девочка-жена была помешана на чистоте. Она ходила за нерадивой Люсей, как сержант за салабоном, и чуть не в увеличительное стекло рассматривала оставленные домработницей пылинки. Она засовывала нос в унитазы и ванны, включая законные Люсины – в её собственной комнате, закупала моющие средства упаковками – и по Васиному особняку ныне стелился весьма плотный туман хлорки, в воздухе парила взвесь средств для мытья окон, зеркал, керамических и всех прочих поверхностей.

– Это какое-то безумие! – шипела ему в гараже Люся. – Ещё немного, и я уволюсь. С вами было хорошо, Василий Илларионович, мне жаль от вас уходить, но с этим банно-прачечным комбинатом я не могу находиться рядом.

Васька согласно мяукал.

– Уволь эту бездельницу! – громко кричала у него в кабинете молодая жёнушка. – Ничего не делает. Целый день чаи гоняет и этого паршивого кота гладит. Задницу от стула не оторвёт! А если и встанет, то грязь размажет – одолжение мне сделает – и дальше заваливается чаи пить и телевизор смотреть. Наши, между прочим, чаи. Наше печенье жрёт – и наши же деньги ещё за это получает!

Вася всё чаще оставался ночевать на работе.

Он ничего не делал специально. Просто так выходило в последнее время само собой. Уже было собрался уходить – девочка из пятой палаты закровила. Преждевременная отслойка нормально расположенной плаценты. Как уйдёшь? В операционную. С ним договаривались. Извлечение с небольшими затруднениями. Гидроцефалия под вопросом. В реанимацию с подозрением на внутричерепные кровоизлияния. Как уйдёшь? Да и девочка через пару часов после операции вдруг вся потекла. Диссеминированное внутрисосудистое свёртывание. Релапаротомия. Инфузионная терапия. Отделение реанимации и интенсивной терапии. Как уйдёшь? Вася Остерман своих пациенток вёл от начала и до конца. У других пациенток проблемы? Тоже Васина епархия. Доктор медицинских наук и доцент кафедры академии он ведь так – на полставки для плезиру. Он тут, вообще-то, главный врач в этом родовспомогательном учреждении. В одном из лучших в городе. Так что всё для жизни у него в кабинете имеется. Осталось только кота Ваську сюда переселить. А третья жена пусть с Люсей воюет. Люся и не такого по жизни хлебнула. Не может он Люсю уволить. У Люси на Украине дочь – мать-одиночка-алкоголичка, и собственная мать-старушка. И всю свою зарплату она отсылает им.

Шестой курс закончился. Третья жена получила диплом. Но с интернатурой – конечно же, по акушерству и гинекологии – решила не торопиться. Беременность прогрессировала, так что… Куда с таким пузом в родзал? Вместе с ними дуться, что ли? Так и до преждевременных родов надуться можно. Да и вообще, ну их, эти кровавые ужасы! Годик-другой-третий дома посидеть с ребёнком. А то знаем этих нянек. Такие же, как домработницы. Ещё одна нахлебница – в дом пустишь, уже не выгонишь. А всё Васина мягкотелость. А она тут кто? Кто она тут?! Она что, не хозяйка в этом доме?!!

– Хозяйка, солнышко. Конечно же, хозяйка, – мягко говорил Вася, но Люсю не увольнял. И со своим «сучьим» котом частенько сиживал на веранде. Не забывая, впрочем, и о молодой жене. Каждый вечер выслушивал сердцебиение плода своим любимым, старинным – подарок Учителя – стетоскопом. Измерял артериальное давление: сперва новомодным аппаратом, а затем старым – с резиновой грушей: так оно надёжнее. Тыкал пальцами в ноги, подозрительно косился на распухший под обручалкой палец. Исправно носил кровь и мочу на анализы. «Солнышко» упёрлось рогом и на учёт в консультацию не стало. Вот Вася и завёл ей обменную карту сам, на свою ЖК, сам и вёл вместо участкового врача и акушерки. Даже портативный ультразвуковой аппарат домой припёр. Только кардиотокографа не хватало. Ну, хоть на дому рожать не собирается – и то хорошо. Всё-таки диплом врача. «Лечебное дело» написано. Не совсем идиотка.