Андрей Портнов - Автово

Уже к концу первой пары я почувствовал, как кровь покинула мои полужопия, которые были уже полностью атрофированными. Я то и дело ёрзал по стулу, что со стороны, должно быть, выглядело не совсем прилично. Я просто мечтал о Пашиной непосредственности, которая запросто позволяла ему встать посреди пары и добежать к другой парте, якобы сказать что-то важное. Ну, что ж, мальчик без комплексов, а у меня вот они есть, и придётся мне ждать звонка. Правда, слово «звонок» — чисто символическое, так как даже если в Рыбвтузе его, всё-таки, иногда давали, то здесь о нём, вообще, понятия никакого не имели. И как покажет время, за 2 года, проведённых в Питере, звонков я не услышу ни разу.

Так вот. Еле дождавшись «звонка» после пыткообразных сидячих полуторочасов, мы все сорвались с мест и чуть ли не в присядку стали вытворять различные па, чтобы хоть как-то размяться.

Второй парой была конструкция корпуса, и вёл её уже знакомый нам Тимофеев. Мы перешли куда-то на этаж ниже и очутились в дико-холодной аудитории. Причём эффект был такой, будто мы находимся прямо на улице.

— Ну, как настроение, — весело спросил нас Тимофеев, — как спалось в первую ночь?

— Он бы ещё так про брачную ночь спросил, — подумал я, а вслух произнёс:

— Холодно!

Лимит моих слов был исчерпан, но вряд ли как-то по-другому я смог бы объяснить свои ночные переживания.

Вернее, по-другому объяснить я это смог бы, только вряд ли бы Тимофееву это понравилось.

— Ну, а как первый день учёбы? А?!

Поскольку все молчали, я опять открыл рот и ляпнул:

— Холодно!

Видно поняв, что на сегодня других слов от нас (от меня, в частности) не добьешься, Тимофеев решил начать лекцию.

Эту пару сидеть было просто невозможно. Обледенение всех конечностей нам гарантировалось, но мы стойко ждали конца.

— А, всё-таки, мы какие-то трахнутые, — сказал я Катьке, которая сидела рядом со мной, — вон, посмотри — все как один пришли, никто не остался, хотя имели полное право.

Та лишь посмотрела на меня и меланхолично покачала головой.

Но вот эта пытка в леднике закончилась, и мы должны были идти обратно «домой».

— Сейчас опять переться в этот гадюшник, — возникал Владичка, — не хочу, не хочу!!!

— Вот, вот, — поддакивал я, — как представлю себе, что возвращаться надо обратно, так тошнить начинает.

Вскоре мы все оделись и вышли на улицу. На наше счастье светило солнце и казалось, что немного потеплело.

— А пойдём пешком, — сказал Васильев, когда мы уже минут пятнадцать стояли на трамвайной остановке.

— Пошли, пошли, — тут же подхватила Лариса, — хоть прогуляемся, может согреемся.

— А как пойдём, кто дорогу помнит? — спросил Марат.

— Да прямо вдоль путей пойдём, не заблудимся, — ответила Лариса.

И мы пошли. Что ж, она оказалась права. Я, действительно, почувствовал себя лучше — стало теплее. Но перед глазами всё маячил этот дурацкий «гадюшник». Я ещё никак не мог свыкнуться с мыслью, что живу в нём, в этих нечеловеческих условиях, и на душе было погано.

Шли мы, не спеша, поэтому только минут через сорок на горизонте замаячила знакомая арка с лошадьми.

— А, вообще-то, далековато идти, — сказал я.

— Ну, не близко, но ходить можно, — возразил мне Серёга.

— Ребята, ребята, там, около метро я утром универмаг видел, — радостно закричал Лёша, — айда туда, посмотрим.

Поскольку мне ужасно не хотелось возвращаться в общагу, я обрадовался такой возможности хоть как-то оттянуть это время. И я с радостью согласился.

Вместе со мной пошли ещё несколько человек, а остальные поехали в общагу.

Универмаг находился как раз напротив метро и назывался «Кировский». Это было трёхэтажное здание с половиной четвёртого этажа. Зайдя туда, я вынужден был ещё раз признать, в какой провинции мы, всё-таки, жили. В отличие от астраханского ЦУМа здесь на полках что-то лежало, глаза разбегались, и хотелось бродить здесь долго-долго.

Но, походив туда-сюда, нам, всё-таки, следовало вернуться в этот гадюшник, где нас ждала комендантша для окончательного решения всех вопросов по прописке.

— Заходим, — сказал я, открыв дверь комнаты.

— Пожрем сначала или сразу пойдём к комендантше? — спросил Владик.

— Не знаю, сейчас у Игоря спрошу.

Выяснилось, что к комендантше нужно идти сразу. Через некоторое время все мы уже собрались на первом этаже в её кабинете и заполняли какие-то дурацкие бланки. В итоге мы лишились паспортов, а взамен нам дали какие-то зелёненькие книжечки, которые являлись пропуском в общежитие, годные почему-то только на полгода.