Андрей Портнов - Автово

Мальчик ждал ответа и совершенно напрасно. Я ошарашено уставился на него, и только упавший на ногу пепел сигареты вывел меня из оцепенения. Моя реакция была самая, что ни на есть странная. Первым делом я выбросил уже догоревший окурок и зашёл на кухню, чтобы посмотреть, как там моя гречка, затем повернулся к этим двоим профилем, надул живот и, вообще, сделал лицо человека довольного своей жизнью, чтобы эти, всё-таки, поняли, что явно не к тому обратились.

Не обращая никакого внимания на мои внезапные перемены, первый зашёл за мной на кухню (второй так и оставался всю дорогу стоять на одном месте, изображая болезнь Дауна) и переспросил:

— Ну, что, придёшь?

Ко мне вернулся голос.

— Знаешь что, — заметил я, — обычно на такие «мероприятия» я не хожу, так что ждать меня не советую.

— Да ты чё? — не унимался первый. — Знаешь, как там здорово будет! Ты Сони знаешь со второго этажа?

— Сони? Ещё бы!

— Ну, так спроси у него! Он был там с нами в прошлое воскресенье! Спроси, ему понравилось!

— Сони???

Два шока подряд — это уже слишком.

— Что с тобой? — пацан вдруг странно на меня посмотрел, когда на моём лице появилась улыбка Гуэмплена. Не в силах совладеть с собой, я старался ржать беззвучно, но боялся, что долго так не выдержу. Тут на моё счастье у меня подгорела вся гречка, и я, чертыхнувшись, выключил газ и взял кастрюлю с плиты.

— Ну, чё, надумал? — кричал мне уже вслед парень, а я, еле сдерживаясь, почти бежал с полной кастрюлей сгоревшей гречки без остановок, чтобы не расплескать по дороге свои эмоции…

Наступило 16-ое января. Этого дня я ждал с какой-то неуверенностью и тяготением, потому что в этот день у Владика был день рождения.

Сидя на своей кровати, я краем уха слушал, как Владик говорит Диме:

— Значит так, позову Рябушко, Игоря, Васильева, Ларису, Лёшу, Катю (последняя приехала в Питер на свою заочную сессию)… Ну, и где-то под вечер сядем и скромненько попьём чай с тортиком, который мне подарят Лариска с Васильевым, ха-ха, это я их попросил.

— Вот тебе и весь сказ, — мрачно подумал я, «подслушав» этот разговор, — это что же получается? Владичка устраивает себе день рождения. И что же мне теперь делать? Уйду-ка я гулять по вечернему Питеру, а то как-то неловко будет сидеть сиднем на своей кровати, когда в нескольких шагах от тебя тусуется компания за праздничным столом. Неловко, конечно, для тусующихся. А поскольку мне они лично на данный момент ничего ещё плохого не сделали, то я не собирался портить им праздничного настроения.

Короче, под вечер я, не долго думая, стал одеваться для прогулки. Владик бросал в мою сторону странные взгляды, и у меня даже возникло чувство, что он что-то хочет мне сказать. Ну, я, конечно, долго ждать не стал и быстро вышел в коридор. Тут мне и повстречалась Лариса. Явилось, так сказать, передо мной знамение. И это знамение, узнав о моих проблемах, прямо так и говорит:

— Ты, Андрюха, не дури, возвращайся назад и помирись с Владиком, тем более сегодня повод есть. И, вообще, уже три месяца прошло, как вы друг с другом не разговариваете…

— Три с половиной, — уточнил я.

— Ну, тем более! Это ж надо — такой срок! Пора пойти на мировую.

Разумеется, я её не послушал и зашагал дальше по коридору.

Питер встречал меня сильным морозом, но, не смотря на это, я бродил по ночному городу и от нечего делать смотрел на мигающие и блестящие витрины. Однако, больше двух часов я выдержать не мог. Мороз хватал за все конечности, и я предпочёл вернуться в общагу, наивно надеясь, что за эти два часа «скромное питье чая» уже давно закончилось.

Ввалившись в 215-ую и соскребая снег с ушей, я к ужасу своему увидел, как за нашим столом расселись Васильев, Лариса и Дима, а Владик бегал вокруг них с палаческим ножом и, почему-то никого не задевая и не разливая чая, отрезал всем очередные куски тортика.

— О, Андрюха, давай раздевайся и садись, — каким-то сдавленным, как будто через силу, голосом произнёс Владик, чем окончательно добил меня.

Вот уж не понимаю: с днём рождения я его сегодня не поздравил, ничего не дарил и, вообще, вёл себя вполне естественно, то есть гадко и омерзительно, а тут… Неужели, и правда, хочет помириться?

Шокированный такой мыслью, я всё же ничего ему не ответил, молча переоделся и быстренько удалился. Делать мне было нечего, и я решил сходить в гости в 212-ую, где вместе с Галей поселилась Катя.

— Ты должен помириться с Владиком, обязательно должен, — поучала меня Булгакова, когда я рассказал ей последние новости. — Ты ведь пойми, если он решился тебе это сказать — а ты ведь знаешь, какой он нерешительный — то это значит, что он действительно этого хочет.