Валерий Карышев - Москва тюремная

Мечты разбивались с небесным звоном. Все возвращалось на круги своя: унылая и однообразная жизнь, полуголодное существование, змеиное шипение дворовых бабок: «Вишь ты, как ветром надуло! Догулялась, Колина сучка...» «Съем» на «дискаче» по субботам да просмотр телевизора вновь становился единственной радостью бытия. Ни Питера тебе, ни восторженных писем домой, ни фотографий с иномаркой, ни высокого статуса замужней столичной дамы...

В тот день несчастная, обменяв двадцать долларов, отправилась в кабак, где, напившись в хлам, материла все человечество, но больше — мужскую его часть. Ночью она отправилась к Таньке и, благоухая перегаром, предъявила: мол, подруга ты моя родная, какое говно ты подсунула? Но родная подруга вполне резонно возразила: я, мол, тебя только перепихнуться с братаном пригласила, а что ты себе потом в голову вбила, меня не колышет. Слыхала я твои байки, что якобы за Леху моего замуж выходишь, да только не разубеждала никого, потому что не из трепливых. А если наезжать на меня будешь — все узнают, кто ты есть...

Наутро, с трудом взяв себя в руки, Наташа поняла: следует как можно быстрей исчезнуть из этого городка, чтобы избежать разоблачения и позора внебрачной беременности. И потому, оставив родителям записку «Звонил Леша, срочно выезжаю в Питер», дочь выгребла из дому все семейные сбережения и спешно отправилась на вокзал. Но в Питер не поехала — что ей там делать, где подлеца этого искать? Решение пришло спонтанно: пересидеть и собраться с мыслями можно было, где обитала Наташина подруга по «бурсе», то есть ПТУ, Лиля Пономарева. Она вышла за москвича замуж, потом развелась, но так и осталась в столице, устроившись торговкой на рынок. Лиля была бабой бойкой и ушлой. По мнению Наташи, на ее помощь вполне можно было рассчитывать...

— ...У вас четыре с половиной месяца беременности, и аборт делать поздно... Можете одеваться.

Отойдя от гинекологического кресла, пожилой врач стянул резиновые перчатки и, включив кран, поставил руки под струю воды.

— И что же мне делать? — послышалось с кресла.

— Что, что... Рожать, — осторожно скосив взгляд на правую руку беременной и не заметив обручального кольца, гинеколог понимающе кивнул: — Ничего, не вы первая, не вы последняя. По «Закону об охране материнства и детства» вы имеете право на дотации государства. В конце концов, ваш ребенок — будущий российский гражданин. Вы где прописаны? В Ивановской области? Вот и отправляйтесь туда рожать... Девушка, я вообще не понимаю, чем вы расстроены? Вон, сколько бездетных женщин о ребенке мечтают! Это я вам как врач говорю...

Одевшись, пациентка смахнула навернувшиеся слезы и вышла из кабинета. В коридоре ее ждала подруга — высокая, с волевыми чертами лица и алым шрамом на подбородке.

— Ну че, Натаха? — спросила она. Недавняя пациентка обреченно вздохнула.

— Поздно аборт делать... Говорит — рожай, рожай. В городок, мол, свой отправляйся. А как я туда отправлюсь, а? Я ведь тебе уже все сто раз рассказывала...

Вот уже второй месяц Наташа Станпакова жила в московском районе Измайлово. Лилька Пономарева оказалась не только понятливой, но и душевной подругой. Выслушав бессвязный рассказ землячки, она заверила: мол, поживи пока у меня, все равно одна тут, а потом что-нибудь придумаем.

Первую неделю приезжая осваивалась в столице. Москва не понравилась провинциалке: шумно, народу много, а главное — дорого все. Да и деньги кончались...

— Ничего, я тебя на работу устрою, — пообещала Лиля. — Торговать на рынок пойдешь? Не торговала никогда, только на вокзале сигаретами? Ничего, не велика премудрость... А санитарную книжку я тебе враз сделаю!

Так Наташа решила две главных проблемы: жилья и средств к существованию. Оставалось решить третью — именно потому подруга и потащила ее сюда, в поликлинику, к знакомому гинекологу. Но тут ее ожидал облом.

— Ага — рожать, — всхлипывала обманутая и брошенная. — А потом куда я этого ребенка дену? К родителям отправлюсь? Так ведь я им уже написала, что платье подвенечное выбрала. Да и не знают они ничего. А узнают у нас в городке — позору не оберешься.

— Это уж точно ... — поджала губы Лиля. — Ладно, оставайся пока тут, придумаем что-нибудь ...

Сколько ни думали подруги, ни к какому решению не пришли. Да и какое может быть решение? Девятимесячный срок беременности, половина которого уже минула, неизменен и абсолютен. И ничего тут уже не решишь ...

— Слушай, может быть, родишь все-таки? — вздыхала Лиля.