Энн Тайлер - Обед в ресторане «Тоска по дому»

Джосайя уже открыл ресторан, и два его помощника шинковали овощи на кухне. Коммивояжер в клетчатом костюме изо всех сил расхваливал Джосайе какой-то новый продукт.

— Нет, — твердил Джосайя, — нет, не думаю…

Он выглядел неуклюжим и растерянным, этакий худущий великан в белой одежде, с космами седовато-черных волос, словно он в отчаянии рвал их на себе, — Эзру захлестнула волна нежности.

— В чем дело, Джосайя? — спросил он, и Джосайя благодарно повернулся к нему.

— Вот… Этот джентльмен хочет…

— Моя фамилия Мерфи, Дж. Р. Мерфи, — представился коммивояжер, — я предлагаю соевый соус особого сорта. Ящиками.

— Ящик соуса нам не нужен, — сказал Эзра. — Мы им почти не пользуемся.

— Ну так будете пользоваться, — сказал коммивояжер. — Соевый соус сейчас идет нарасхват, закупайте, пока есть. Прекрасное средство против радиации.

— Против чего?

— Ядерные катастрофы! Атомные взрывы! Посмотрите фактам в лицо. В Хиросиме не было столь жутких последствий, как предполагали. А знаете почему? Потому что японцы все едят с соей. Держите под рукой ящик соевого соуса — и вам незачем волноваться по поводу утечек радиации.

— Но я не люблю соевый соус.

— А зачем вам его любить?

— Что ж, тогда, может, стоит взять несколько бутылок.

Эзра подумал, уж нет ли на его двери тайного знака, извещающего психов, что он не умеет говорить «нет».

Он пошел проверить, как дела в обеденном зале. Две официантки расстилали на столах свежие скатерти, встряхивая их с резким хлопающим звуком. Джосайя принес кипы чистых накрахмаленных салфеток. В эту раннюю пору ресторан всегда наводил на Эзру уныние. Там было неуютно от пустых столов, высоких голых окон и горького запаха вчерашних сигарет. Ну разве это дело? Люди бездумно ели заказанные блюда — поглощенные флиртом, ссорой или деловым разговором, они внимания не обращали на то, что им подают, а потом уходили домой и напрочь забывали о еде. Все впустую. И сам Эзра был уже не первой молодости, и волосы на макушке изрядно поредели, а ведь он так и остался на том самом месте, где очутился в двадцать лет, — жил с матерью в том же доме на Кэлверт-стрит и читал перед сном поваренные книги. Он не женился, не стал отцом, из-за веры в судьбу, безволия, готовности к поражению потерял единственную девушку, которую любил. («Будь что будет» — вот девиз его жизни. Эзрой руководила романтическая покорность судьбе — источник его счастья и бед.)

Неожиданно перед ним вырос Джосайя:

— Видишь мои башмаки?

Эзра возвратился к действительности и посмотрел вниз, на ноги Джосайи. Из-под белых форменных брюк высовывались громадные непромокаемые парусиновые башмаки, которым не страшны ни наводнение, ни буран, ни лавина.

— Фирменные — «Л. Л. Бин», — пояснил Джосайя.

— Ишь ты…

С некоторых пор Джосайя стал получать таинственные подарки из фирмы «Л. Л. Бин». Их доставляли ему раз или два в год: одноместная палатка, пуховый спальный мешок, охотничьи ботинки невероятно большого, дефицитного размера, защитного цвета пончо, в котором можно спастись от любого муссона, аварийный комплект с компасом, кремнем и сигнальным зеркалом… И все это предназначалось человеку, который родился и вырос в городе и, по всей вероятности, не собирался оттуда уезжать. Ни визитной карточки, ни записки к подаркам не прилагалось. Джосайя направил запрос фирме, но в ответ ему сообщили, что даритель желает остаться неизвестным. Эзра с Джосайей не один час голову себе ломали, кто бы это мог быть.

— Помнишь старушку, которой ты чистил дорожку от снега? Не она ли?

— Да она уже давно умерла, Эзра.

— А помнишь Молли Кейн? Ты ее возил в инвалидном кресле на занятия по алгебре.

— Да, но она говорила: «Оставь мое кресло в покое, идиот!»

— Так, может, сейчас она жалеет об этом.

— Ну нет, она не пожалеет.

— А вдруг это кто-нибудь, кому ты менял колесо? Или открывал дверцу автомобиля? Или… Нет, не знаю…

Обычно такие разговоры доставляли Эзре удовольствие, но сейчас, когда он разглядывал огромные башмаки Джосайи, его пронзила мысль, что даже у Джосайи, неуклюжего, зубастого, заикающегося Джосайи, был близкий человек, с которым он связан, — неважно, знает он его имя или нет, — и живет Джосайя в уютном гнездышке из подарков, секретов и тайной заботы, которых он, Эзра, лишен.

— «Первое января 1914 года, — прочел вслух Эзра. — Надеюсь, этот маленький дневник не потеряется, как потерялся прошлогодний. Надеюсь, я не напишу сюда ничего глупого, как иногда раньше».