Альфия Умарова - О видах на урожай, альфа-самцах и кусочке счастья (сборник)

— Алиночка, а ведь наш Борис пишет рассказы, он даже книжку выпустил, — выложила «козырную карту» хозяйка дома, когда пельмени были съедены и гости угощались чаем с домашними вареньями. — Он и нам их читает иногда. Ох и здОрово у него получается. Семен, — обратилась она к мужу, — помнишь, этот смешной, про двух соседей, что друг дружке завидовали и всякие пакости чинили? — Как не помнить, Любань, конечно, помню. С памятью-то у меня еще порядок. И не только с ней, — крякнул хитро и молодцевато в пышные буденовские усы Семен, чем нимало смутил Нину.

«Вот бы никогда не подумала, — Алина взглянула на Бориса совсем по-другому, словно только увидела. — Такой бирюк, и вдруг рассказы… Настоящий писатель».

Алина и сама сочиняла когда-то в юности. Да и кто не сочиняет в эту пору! Это были стихи. Неумелые, с нескладными рифмами, полные эмоций от первого чувства, страдания от невзаимности, слез и соплей. Увлечение это так и осталось в прошлом, хотя и напоминало о себе порой появляющимися в голове вдруг, ниоткуда, строчками. Они шли то гуськом, то толпились, натыкались одна на другую, не желая выстраиваться в стройные ряды, но так и оставались в голове. А в прозе Алина себя не пробовала никогда, хотя сочинения в школе писала неплохие. Но она много читала, и ей всегда было интересно, как у писателя рождаются сюжеты, откуда они — из жизни или чистой воды выдумка. Как он воплощает задуманное. И не меняется ли оно в процессе написания.

— Скажите, Борис, мне интересно, как вы начали писать? — неожиданно для себя спросила Алина.

— Вам это действительно интересно? — не ожидавший такого внимания к своей персоне, Борис немного смутился.

— Очень, — честно ответила Алина.

— А давайте я расскажу вам об этом по дороге. Можно, я вас провожу? — решился Борис.

Супруги Ивановы переглянулись, Семен Иваныч подмигнул своей Любане и украдкой показал большой палец, мол, всё получилось.

— Да я недалеко живу, в двух кварталах отсюда. — Ну вот и прогуляемся, подышим свежим воздухом.

Так начались их отношения. Странные, надо сказать. Борис и Алина, проигнорировав стандартный сценарий с обязательным конфетно-букетным периодом, следующим за ним постельным, а затем, либо совместным проживанием, либо расставанием — кому как повезет, строили их по непонятным и им самим правилам. Главным из них, похоже, было полное их отсутствие. Они могли провести несколько дней вместе, почти по-семейному, с приготовлением обеда, прогулками по парку, вечерним чаепитием у телевизора и долгим лежанием в постели по утрам. А могли не видеться по неделе, отдаляясь за это время настолько, что даже звонок мог быть принят другим неурочным и навязчивым. Алина и Борис то сокращали дистанцию, позволяя узнавать друг о друге какие-то мелочи, вплоть до очень личных и интимных, то снова резко увеличивали ее, словно оттолкнувшись от слишком близкого общения. Причем эти качели — притяжение-отталкивание — было взаимным и, кажется, не напрягало обоих.

Борис, уже не один год живший холостяком, встретив Алину, вдруг особенно остро почувствовал, что не хочет нарушения границ собственной свободы. Его устраивали отношения без глупых взаимных обязательств и претензий, редкие встречи, и только тогда, когда обоим их хотелось. Ему нравилось отсутствие женских халатиков, тапочек, чужой зубной щетки в квартире. Будучи сам не слишком общительным и даже замкнутым, Борис был щепетилен по отношению к чужому присутствию. Да Алина и не стремилась поселиться у него. Она своей присущей многим женщинам-«рыбам» интуицией сразу поняла, прочувствовала: в доме Бориса она — гостья. Может, и желанная, и интересная ему, но только гостья, и вряд ли ее статус когда-нибудь переменится. Потому Алина, в отличие от своих предшественниц, не делала бестолковых попыток играть роль жены, наводя порядок, стирая и убирая в его «берлоге».

Алина пыталась разобраться в своих чувствах к Борису и не могла понять: почему она с ним? И с ним ли она? И с ней ли он? Неприязнь первых минут знакомства сменилась любопытством, которое постепенно переросло в странную, с болезненным оттенком, привязанность. И это было странно. Она никогда не рассматривала этого мужчину как возможного спутника жизни. Он не отвечал ее ожиданиям. С ним она не чувствовала себя защищенной, не ощущала так ценимой ею стабильности. Он не был добр или щедр в той степени, как ей хотелось бы. Он не умел делать комплиментов. Почти совсем не дарил цветов. Был не слишком разговорчив. Алина не признавалась себе, а тем более Борису, что это, наверное, то, что называется химией. Еще не любовью, но уже зависимостью. И чем больше Алина уговаривала себя не увлекаться Борисом, не отдаваться чувствам, которых так давно жаждала, тем больше увязала в них. И это при том, что он не форсировал событий, никогда не говорил об их общем будущем, вообще не объединял себя и ее в «мы».