Альфия Умарова - О видах на урожай, альфа-самцах и кусочке счастья (сборник)

Давненько мы не встречали Антона и Катю. Года два? Или побольше? Ба, да их уже трое. В корзинке тележки сидит мальчишечка — с такими же зелеными как у Кати глазами, а вот нос точно папин — картофелинкой. «Транспорт» с дитем и продуктами, среди которых наблюдаются соки и пюрешки для малышей, йогурты и прочие полезности для растущего организма, катит папа. Он возмужал, слегка, килограмма на три, отрастил под носом нечто, заменяющее усы и должное означать статус взрослого человека и отца семейства.

Малыш тянется к полке, успевает ухватить за хвост большущий на вид батончик, под оберткой которого так много воздуха. Однако бдительная мама Катя, с умилением взирающая на свое шустрое чадо, мягко, но настойчиво отбирает лакомство и водружает обратно со словами: «Пусечка, тебе еще рано есть эту гадость». Пусечка, еще не знакомый со словом «гадость», ревет белугой. Успокаивается лишь после того, как папа всучивает сыну «Растишку» с улыбающейся мордашкой: чего, мол, ревешь? Опять памперс мокрый?

С заветной полочки у самой кассы на транспортер в кучу к продуктам снова кладется упаковка того, что означает: в ближайшее время братика или сестренки пусечке не видать. Да и ладно, еще успеется!

…ОН привычно потянулся к диролу «зимняя свежесть». ОНА — к орбиту «тропический рай». Их руки столкнулись. Он посмотрел в глаза любительницы экзотики и… пропал…

…И снова нежевательная резинка… Шоколад и пельмени… Селедка и огурцы… Коробочка с тестом… Чупа-чупс…

Обожаю лето. Причем круглый год. Но почему-то самые пылкие чувства к нему испытываю зимой. Когда ноги мерзнут, зубы бьют чечетку, нос — синий, а щеки, наоборот, красные, — я с особенной остротой понимаю, как же я обожаю лето. Наверное, потому, что родилась там, где его много. Я и там его любила. Даже несмотря на температуру в тени под пятьдесят в июле. Только поняла про свою любовь, когда переехала на Урал. В этих краях суровых мужчин типа Михалыча лето случалось, конечно, но считалось удачей, если ты в те дни оказывался не на работе.

Лета я там начинала ждать где-то с января. Это было моей всегдашней мечтой. Говорила себе: «Скоро лето. Еще полгодика — и опять лето…» И так тепло мне становилось от этих мыслей, что даже вроде и мерзла меньше. И так грелась до наступления долгожданной, любимой, но пролетавшей быстро, как скорый поезд мимо забытого полустанка, мечты. Без остановки.

Теперь я живу в средней полосе. Здесь средние зимы со средними морозами. И лето — тоже среднее, между нормальным и так себе. В этой средней полосе уже можно жить не только летом. А летом — вообще жить замечательно. Всё цветет, колосится, завязывается и плодоносит. Вон в теплице помидорина в полкило уже месяц висит на хиленьком кустике. Чтобы он не сломался, я подвязала эту представительницу семейства пасленовых бинтом, вроде как раненая она. Повисела она так с повязкой недели две, и так ей стало стыдно, что стала краснеть. Скоро снимем. Думаю, ее хватит на шесть салатов и угостить соседей.

Лето — не только время года, но и единения. Оно сплачивает людей общей болезнью, называемой огородничеством. У кого-то бывает с осложнением — в сторону садоводства. Но не только эта «зараза» пристает к нам в эту пору. Есть еще одна, со сложным названием: «а давай-ка мы чего-нибудь построим, пока тепло». Вот и к нам она прицепилась. Но об этом не могу без подробностей.

Мы строим сарай. Хотя нет, это банальное хозяйственно-бытовое название «сарай» просто оскорбительно для того сооружения, что возводится у нас в саду. В шутку мы называем его стройкой века. Потому что теперь, когда половина пути уже пройдена, мы понимаем: за что-то более «эпохальное» в ближайшие сто лет точно не возьмемся!

Я не случайно написала «мы». Поначалу у меня в этой затее был только «чайный» интерес — обещанный мне в конструкции сарая-мастерской балкончик, весь из себя романтический, для пития любимого мной напитка. Я мечтала, что тихими теплыми вечерами, разумеется, летними (не представляю себя сидящей в шубе, валенках и шапке-ушанке на заснеженном балконе и греющейся чаем где-нибудь в январе) мы будем за чашкой чая вести умные беседы и обозревать радующие глаз дали. Ну, или хотя бы просто деревню и поля вокруг. Или, если уже совсем не повезет, то не радующих ни глаз, ни прочие органы чувств двух местных друзей-выпивох. Не увидеть их просто нельзя: они курсируют в магазин соседнего села за горячительным с периодичностью и точностью экспресса Париж-Лондон. Проверяла: с высоты балкона почти весь их путь как на ладони. Не видно их лишь тогда, когда томимые «жаждой» ныряют в магазин, как в туннель под Ла-Маншем.