Роман Коор - Тридцать первый этаж

— Познакомился тут с одним электронщиком, он классные темы делает. Замыслили мы с ним совместный проект. Такая лёгкая музычка. Лаунж. Хотим записать альбом.

— Супер! А название уже есть?

— Да. «Тридцать первый этаж».

— Круто! А почему именно так?

— Это он придумал. Ему тридцать лет. Поэтому и название такое. Я не возражаю, пусть так, ведь идея проекта принадлежит ему. Если, как говорится, перетянуть одеяло на мою сторону, то получилось бы «сорок первый этаж». А это, согласись, уже не свежо.

— Почему? По-моему, свежо.

— Ну вот меня спросят, почему мы так назвали проект, и придётся сказать, что мне сорок лет. И что тогда обо мне подумают?

— Что?

— Старый пердун!

— Тёма, что за чушь?!

— Вовсе не чушь. Музыка — это дело молодых. И я, в своём возрасте, должен был бы пожинать плоды славы и вообще не напрягаться. А вместо этого приходится в новичках ходить. Я, конечно, смирился с этим, но напоказ свой возраст выставлять не хочу. К тому же, чувствую я себя максимум на тридцать два.

— Может быть, стоит подобрать название, не связанное с возрастом? — осторожно спросил Роберт.

— Может быть. Но «тридцать первый этаж» — это звучит хорошо. А если звучит хорошо, то зачем искать что-то другое?

— Логично. Вообще, это твоё детище, поэтому я не вправе тебе советовать. А уже есть что послушать?

— Ну, только черновики… Ладно! Для тебя поставлю!

Артём убрал остатки творожного кекса в холодильник, а полиэтиленовый пакет, на котором те лежали, осторожно сложил, стараясь не рассыпать крошки, и выбросил в корзину для бумаг. Потом нажал кнопку на клавиатуре и мониторы, находившиеся до этого в режиме сна, ожили. После нескольких манипуляций мышью грянула музыка. Артём немного понизил громкость, откинулся в своём кресле и замер. Спокойная тема с электронными барабанами и лёгкими клавишами, перекликающимися с меланхоличной джазовой гитарой, казалось, обволакивала, словно плотный туман, при этом расслабляя. Роберт был впечатлён.

— Тёмыч, это прекрасно! — восторженно сказал он, когда наступила тишина.

— Да ну, это пока только черновик. Но будет круто. Добавим сюда скрэтчей, всяких шумов. Я гитару доработаю.

— Уже сейчас звучит отлично!

— Рад, что тебе понравилось. Пойдём, покурим?

— Я не курю, ты знаешь. Но пойдём…

От созерцания идущего вниз лестничного пролёта Роберту почему-то стало пронзительно грустно. Возможно, дело было в щербатой облицовке ступеней или в тускло-зелёной краске на стенах. Естественно, Роберт не искал причину внезапного душевного порыва. Он просто наслаждался им, наслаждался способностью чувствовать. Большое окно, перекрещённое деревянной рамой, выходило во двор. Бледно-голубое небо напоминало потёртую глазурь на фарфоровой тарелке. Из приоткрытого окна напротив высунулась чёрная кошка с белым пятном на груди. Припаркованный внизу микроавтобус занимал почти треть площади дна этого узкого колодца между домами.

— Как твой Федя? Бегает? — обратился Роберт к Артёму и стряхнул столбик сигаретного пепла в стеклянную банку, стоявшую на подоконнике.

— Ещё как! Хотя, надо бы подвеску перебрать… И масло сменить…

— Если честно, Тёма, думаю, что прежде всего его следует помыть.

— Ха! Это точно! Хотя, на скорость не влияет, так ведь?

— Это же Джазмобиль, он должен соответствовать!

— Ладно, помою как-нибудь.

Роберт снова взглянул на небо и понял, что за ближайшую неделю выпадет снег. Уже маячившая впереди зима представлялась ему дальним походом, к которому стоило хорошо подготовиться: собрать рюкзак, запастись терпением и встать на пороге в ожидании назначенного часа. А когда первая снежинка упадёт на лоб или на нос, мгновенно растает и каплей скатится вниз — отправиться в путь. Вдруг он ощутил, как будет выглядеть обложка нового диска Артёма. Не увидел каким-то внутренним зрением, а именно ощутил настроение и соответствующую ему цветовую гамму. Он улыбнулся.

— Чего улыбаешься? — спросил Артём и выпустил изо рта облако дыма.

— Всё отлично! С альбомом проблем не будет!

— Эх, дай то Бог. Знаешь, этот проект — возможно, мой последний шанс.

— Всё будет о’кей, я уверен! — сказал Роберт и раздавил окурок о горлышко банки.

Когда они вернулись в студию, Артём предложил выпить немного виски. Роберт не отказался. Ещё некоторое время они беседовали. Им было приятно общаться друг с другом. Они обсуждали творчество, бывшее для них работой, говорили о женщинах, смеялись. Потом Артём снял со стены гитару и принялся наигрывать какую-то джазовую тему. Роберт смотрел на ловкие пальцы своего друга, порхающие по грифу, внимал каждому аккорду и думал о Лизе. Ему действительно хотелось быть с ней, и это немного пугало его. До последнего времени он полагал, что одиночество было бы для него лучшим способом жить полноценно. В близких отношениях с женщинами он видел угрозу своей свободе, а свободу он ценил больше всего на свете.