Роман Коор - Тридцать первый этаж

Поджарив на сковороде вчерашние макароны с колбасой и яйцом и переложив результат своего стряпания на тарелку, он приступил к приёму пищи. Было вкусно. В его семье никогда ничего специально не готовили, предпочитая сооружать блюда, подобные тому, что он сейчас с аппетитом поглощал либо пользоваться услугами кулинарии. У его матери не было ни времени, ни желания вести домашнее хозяйство: она постоянно работала, а когда не работала, то думала о работе. До перестройки она была редактором в крупном издательстве, а сразу после неё по протекции стала занимать ту же должность в достаточно известном глянцевом периодическом издании. Отец же, редко бывавший дома, питался непонятно чем и непонятно где.

После еды Роберт решил сварить кофе, который всегда получался у него отменным, нужной крепости и никогда не выкипал. Наслаждаясь арабским напитком и любуясь из окна осенней пестротой двора, он решил, что проведёт сегодняшний вечер в одиночестве за просмотром какого-нибудь нового фильма и распитием бутылки сухого красного вина. Захотелось курить.

В верхнем ящике стола, погребённая под канцелярскими принадлежностями, лежала мятая пачка «Данхилл». Роберт извлёк одну из четырёх оставшихся там сигарет, сунул в рот и принялся искать зажигалку. Ревизия содержимого всех трёх выдвижных ящиков результата не принесла, и ему пришлось вернуться на кухню, чтобы прикурить от газовой варочной панели, оборудованной пьезоэлементами. Закончив, наконец, скитания по квартире, он блаженно распластался в кожаном кресле с кружкой в одной руке и сигаретой в другой, предварительно поставив на подлокотник овальную пепельницу из зелёного бутылочного стекла. Клубы дыма вырывались из его рта, поднимались к потолку и там рассеивались, доставляя ему больше эстетического удовольствия, чем физического.

Трель мобильника раздалась в тот момент, когда Роберт давил окурок в пепельнице. Взяв телефон в руки, он посмотрел на дисплей. Быстро подойдя к письменному столу и склонившись над ноутбуком, он принялся копаться в списке музыкальных файлов. Телефон уже играл мелодию вызова на полную громкость. Найдя, наконец, то, что его интересовало, Роберт нажал на зелёную клавишу приёма вызова и на чистом английском произнёс в трубку:

— This is Roby Music Radio, and special for Lisa sounds Brandon Flowers — “Only the young”!

Включив объявленную песню, он положил телефон на стол и подошёл к окну. Примерно минуту он любовался осенним пейзажем, потом выключил музыку, приложил телефон к уху и бодрым голосом сообщил:

— Roby Music Radio! Your inspiration!— и, закусив нижнюю губу, повесил трубку.

Немного погодя, Роберт набрал номер Лизы. После трёх гудков её голос сообщил с лёгким акцентом:

— The number you have dialed is not available. Please, try again later!— и соединение прервалось.

Роберт подождал ещё пару минут и снова позвонил. Лиза ответила после пятого гудка:

— О, привет, Робик! Рада тебя слышать!

— Привет! Как дела?

— Да нормально, спасибо. Как твои? Чем занимаешься?

— Да, так… Работаю, в общем, — Роберт снова взглянул на валявшиеся под креслом бумаги.

— Я хотела сегодня заехать, отдать тебе камеру. И, знаешь, подумала… Ну, мне хочется тебя отблагодарить, ты меня очень выручил. Пойдём, может, вечерком в кафе посидим? Я угощаю!

— А кто ещё будет? Алекс с Верой?

— Нет, я думала, мы вдвоём будем.

Роберт не верил своим ушам. Он попытался успокоить себя: «Да ладно, ерунда! Хочет поблагодарить за фотоаппарат. В конце концов, я её и правда выручил. Не стоит себя накручивать. У неё есть муж, она его любит. Просто дружеский вечер».

Однажды, в первый месяц их знакомства, Роберт попытался слегка выйти за рамки приятельских отношений, но Лиза сразу дала понять, что для всех, кроме Алекса, она недоступна. Поэтому её поведение на последней совместной вечеринке и это приглашение вызывали у него не только волнение, но и недоумение.

— Конечно, пойдём. Только угощать не нужно, — ответил он.

— Ой, да ладно тебе! В общем, договорились? Давай тогда часов в семь? Я за тобой заеду!

— Да, хорошо. Созвонимся ближе к делу?

— Договорились. Я позвоню тебе позже. А сейчас, ты извини, мне надо бежать.

— Хорошо, пока!

Лиза повесила трубку.

Роберт остался сидеть в кресле совершенно растерянный. Он снова и снова прокручивал в голове весь разговор, жадно выхватывая из памяти каждую ноту её голоса, каждое повышение интонации, и пытался отыскать в простой Лизиной речи притаившийся трепет чувств или какую-нибудь другую зацепку для своего неспокойного сердца. «Ладно, подождём до вечера. Это должно быть интересно. Чем чёрт не шутит, а вдруг что-нибудь и получится!» — подумал он, и эта мысль сначала как будто успокоила. Но обернувшись в его голове несколько раз, она зацепила тонкие нити, на которых было подвешено живое воображение Роберта и, растревоженное этим прикосновением, оно принялось рисовать волнующие сцены. Когда дело дошло до картины, изображавшей Лизу в одних чёрных кружевных трусиках, всю сгорающую от желания, Роберт решил, что фантазий достаточно, тряхнул головой, ругнулся и пошёл в ванную умыться.