Ирина Степановская - Прогулки по Риму

— Но ты же не хочешь слушать мои рассказы! И не будешь просить милостыню у церкви, ты для этого слишком горда!

— Конечно, не буду! Но и ты мог бы не просить милостыню, раз подвернулся такой случай! — сказала женщина и, придвинувшись к чернокожему спутнику ближе, перешла на шепот.

Лара напряглась, как только могла, но слышно было плохо.

— Послушайся меня, и наша жизнь изменится, — продолжала Надя, — по крайней мере на эту зиму!

— Ну, я слушаю! Только говори скорее, а то русская синьора, пригласившая нас на ужин, скоро придет!

— Так помолчи и не отнимай у меня время!

Лара за кипарисом, как могла, напрягла слух, но женщина шептала в самое ухо собеседнику и разобрать что-либо было невозможно. Надя — а это, конечно, была она — продолжала развивать свои идеи:

— Ты говорил, что русская туристка чем-то больна. Что у нее приступы, она задыхается и даже просила тебя сделать ей укол, чтобы не задохнуться окончательно. Так вот, нам не надо дожидаться, пока у нее начнется приступ. Мы сами после ужина, когда она будет навеселе и перестанет соображать, под каким-нибудь предлогом пойдем с ней в ее номер и там осторожно ее чем-нибудь придушим… — Цезарь отшатнулся. — Ну что ты строишь из себя неженку как последний идиот! — рассердилась Надя. — Дело выгорит стопроцентно! Кто там разберет, от чего она умерла? Сама по себе задохнулась или мы ей помогли? Дама выпила, случился приступ, не успела позвать на помощь! Никто ничего не узнает, я тебе говорю! — Надя противно хихикнула при этих словах.

— Но как же мы… — начал Цезарь.

— А что мы? Ничего не знаем, ничего не видели! Дама прилегла, мы ушли, а что с ней случилось дальше — не наше дело! Да и зачем нам ждать разбирательства! Вокзал-то рядом! Пока обнаружат, пока раскачаются, мы будем уже далеко! Думаешь, кто-то уж так переполошится? Ну, померла здесь в гостинице какая-то русская, что с того? Потом, когда мы вернемся, никто ничего уже и не вспомнит.

— Ты хочешь ее убить из-за денег или из ревности? — Цезарь серьезно посмотрел на Надю.

— Конечно, из-за денег! — выпалила та. — Что я, дура, что ли, тебя ревновать? Кому ты нужен, если серьезно?

— Да, теперь я точно вижу: ты не Ливия. — Цезарь печально покачал головой. — Я допускаю, что моя жена могла уничтожить пол-Рима из ревности или из жажды власти. Кстати, я подозреваю, что так и было, особенно когда я стал стар и болен и уже не мог контролировать происходящее в мелочах. Но убивать из-за небольшой кучки денег Ливия бы не стала!

— Ну, завел свою песню! — рассердилась Надя. — Еще мнишь себя императором! Безвольный тюфяк! Настоящие императоры решались и не на такие дела! — Она замолчала и в раздражении стала катать по столу салфетку.

А Цезарь думал о чем-то своем и даже не дал себе труда заметить ее раздражение.

— Как продвигаются дела с паспортом? — наконец спросил он.

Надя только усмехнулась.

— Вот еще один пример твоего тупоумия, — сказала она. — Я не понимаю, зачем надо возиться с фальшивым паспортом, если ты можешь легко жениться на этой русской. Ведь ты разведен? И тогда она получит гражданство. Надеюсь, у тебя хватит ума сначала получить с нее деньги, потом оформить брак, а через некоторое время развестись.

Было видно, что эта простая комбинация действительно не приходила Цезарю в голову. Надя прекрасно поняла это.

— Надеюсь, ты сразу поставишь перед ней условие о материальном вознаграждении, иначе я тебе этого бы не предложила.

Цезарь посмотрел на нее, и она пожалела о своих словах.

«Кто его знает, что ему придет в голову на самом деле? — подумала она. — Но такую возможность поправить свои дела нельзя упустить».

Тем временем столики во дворе заполнялись. Лару отвлекли подошедшие туристы, и она была вынуждена отправиться с ними улаживать кое-какие дела.

Татьяна Николаевна в своем номере медленно захлопнула книгу. Все эти два или три часа, с тех пор, как вернулась с прогулки, она лежала на кровати, вцепившись в свой старый меховой жакет. На нее напал страх, дикий, необузданный страх: она поняла, что игрушки кончились и время настало.

Теперь это была совсем не та Татьяна Николаевна, которая неделей раньше ступила на итальянскую землю с одним желанием — умереть. Теперь она хотела жить как никогда раньше.

«Что я наделала?! — думала она в отчаянии, кусая пальцы. — Боже, что я наделала?! Зачем я совершила такой обмен? Ведь можно было просто поменять комнату и начать жить сначала!»

Она уже забыла, какие чувства обуревали ее, когда она ходила по риэлтерским конторам, специально подыскивая самый плохой вариант.