Михаил Герчик - Отдаешь навсегда

— Инка! — я рванулся к ней, но Лида удержала меня за локоть. — Замолчи, Инка! Как ты смеешь так говорить!

— …должна была стать твоей женой.

— Подожди, — Лида еще крепче сжала мой локоть. — Помолчи, Саша. И ты не кричи, Инна. Может, я и впрямь легкомысленная, и наверняка легкомысленная дура, но я не дрянь. Это ты зря. И потом мы взрослые люди, и каждый из нас сам отвечает за свои поступки. Мы с Сашей счастливы, понимаешь? Мы не можем друг без друга… Неужели, сделав ошибку, надо цепляться за нее всю Жизнь?

— Ах, вы счастливы! — Инка яростно стукнула кулаком по столу и торопливо поднесла его ко рту — видно, больно стукнула. — А о нем вы подумали? О Косте? Может, скажешь, что он тоже счастливый сейчас выскочил из аудитории? Он для вас не человек, да? Почему вы три месяца назад не сошлись? Или три месяца — эта вполне достаточный срок, чтоб разлюбить одного и полюбить другого?

— Это все слишком сложно, Инна. — Лида коротким движением отбросила на затылок волосы. — Это все слишком сложно, извини меня, но ничего объяснять я не буду.

— Теперь сложно, — не унималась Инка, — а еще в декабре было так просто…

Больше я не мог выдержать, эта дурацкая дискуссия начинала действовать мне на нервы.

— Извини за банальность, но не все в жизни хорошо, что просто, — резко ответил я. — Или принимайте нас такими, какие мы есть, или кончайте этот треп и делайте, что хотите.

Инка вздернула подбородок, взгляд у нее был горестный, как у старушки. Покачав по-старушечьи головой, она засеменила к двери. Возле нашего стола Инка остановилась, и я подумал, откуда в этой сердечнейшей толстухе, которая ревмя ревет на сентиментальных фильмах, такой максимализм, такая прямолинейность и непоколебимая убежденность в своем праве судить других? «…придет время кидать камни и собирать камни…»- вспомнил я Евзикова. Неужели она из тех, кто всю жизнь только кидает камни, но даже и не думает, что кому-то ж доведется их собирать?

Андрей все понял, это ж трагедия, если тебе угодно, но не пошлый анекдот — сходить на три месяца замуж… У нее, может, вся душа перегорела, как же ты этого не поймешь, чертова кукла! «А о нем вы подумали?…» Да разве ему было бы легче, если бы она осталась с ним и ненавидела его всю жизнь: за столом, в гостях, в постели… и себя ненавидела бы и презирала, — разве ему было бы легче? Ошибка — не ошибка, ах как умеют некоторые читать в чужих душах, будто это и не душа вовсе — тайна из тайн! — а школьные прописи, где всякий не так выведенный крючок сама собой разумеющаяся ошибка. Ну, что она там еще говорит, неужели еще не высказалась?

— Я не желаю вам счастья, — говорит Инка и хрустит сведенными пальцами. — Нельзя строить свое счастье на несчастье других, это непорядочно, подло.

Инка выбежала, бахнув дверью, а я вдруг понял, что она любит Костю Малышева, любит безответно и безнадежно, так же безнадежно, как я любил Лиду, и теперь ей обидно и больно за него, за человека, а не за попранные условности, и у меня отлегло на душе.

— Ладно, — я поворачиваюсь к аудитории, — двоих мы уже выслушали. Кто следующий?

— А когда тут говорить, — рассудительно произносит Вацлав Маневич, — вон уже методисты идут. Это ж простая арифметика: двое счастливых лучше, чем трое несчастных.

Живите и размножайтесь…

…Недавно я встретился с Инкой. Она преподает русский язык в сельской школе недалеко от Минска, вышла замуж за школьного физика, у них уже есть две девочки. Инка еще больше располнела и по-прежнему принципиально не признает косметики.

Мы долго сидели на скамеечке в сквере, вспоминали Лиду, ребят-однокурсников, а потом я спросил:

— Слушай, старуха, дело прошлое, но скажи мне честно — за что ты на нас тогда взъелась? Ты действительно любила Костю Малышева?

— Конечно, — ответила Инка, близоруко щурясь, и печально покачала головой, как тогда, в аудитории. — Очень любила. И теперь еще, наверно, люблю. Кажется, пальцем он помани — бросила бы все, как Лида, жизнь ему отдала бы… Только он не поманит, да и я не пойду, это просто так говорится, Сашка. Куда я от моих девчурок? Да и муж у меня хороший, ты не думай. Заботливый, бережливый, не пьет. Скоро свою «Волгу» купим, в Крым будем ездить, на Кавказ. А любовь что ж… Любовь не хлеб, можно и без нее прожить, было бы уважение, взаимопонимание…

Она встала, оправила платье, улыбнулась.

— Ну, будь здоров, Сашка, мне еще по магазинам побегать надо. Приезжай как-нибудь в гости. И ушла. Вот так…