Наталья Штурм - Все оттенки боли

— Про кого он сейчас говорил? — спросила я, вторгаясь в ее нахмуренные мысли.

— У Мабуты просить не будем — он тут главный, — с уважением сказала Светка, и вдруг на нее прыгнул одухотворенный до тошноты мужчинка.

— Привет, Светка! Ты чего тут делаешь? Ты слышала последние новости — Катька ушла от Володьки! Застала его с любовницей! А Марис из Болгарии возвращается, говорят, завтра в театре будет!

Проговорив весь текст, надушенный спрыгнул со Светки, запрыгнул на меня, чмокнул и отбежал к группке похожих.

— Кто это? — спросила я, вытирая с лица вонючий поцелуй.

— Это Плесень, — автоматически ответила Светка. Она думала о своем.

— А зачем он так сильно душится и почему его так зовут? — не отставала я.

— Раз душится — значит, знает, где взять французские духи, — логично выстроила цепочку Светка и что есть силы закричала: — Плесень!

Тот обернулся, опять подбежал (ходить он, наверное не умел), опять запрыгнул, поцеловал Светку и добродушно уставился на нее.

— Дай денег, — повторила маневр Светлана. Она не утруждала себя импровизациями.

— Денег нет, но есть товар, — без тени удивления ответил Плесень.

— Товар давай — деньги потом отдам, — пообещала Светка.

Дала слабину. Раньше даже не обещала, видать, действительно сильно к морю хочет.

— Деньги отдашь сегодня — двадцать процентов твои, — отрезал надушенный и убежал за товаром.

Далее цепочка наматывала звенья: парфюм de France — толкучка в туалете на Столешниках — пачка денег.

— Ничего себе, — взвесила я в руке заработок, — мама столько за полмесяца зарабатывает, а мы — за два часа. Поедем обратно к театру?

Светка уже «голосовала» такси.

— К театру не надо — потом Плесени бабки отдам, когда из Крыма вернемся. А сейчас поедем в гостиницу «Москва», там, говорят, открыли шведский стол.

Светка всегда стремилась идти в ногу со временем и знала обо всех современных достижениях в социальных и бытовых областях. На этот раз она сразила меня наповал «шведским столом».

Если я и представляла себе коммунизм, каким его изначально позиционировали прародители идеологии, то именно таким — метры готовой еды на любой вкус и без ограничений подхода. Именно в этой свободе выбора я узрела готовность нашего общества перейти на новый уровень жизни. Первый плевок во времена застоя варился, готовился именно здесь, на улице Охотный Ряд, в нескольких метрах от Кремля. Мясо, дичь, закуски, первые и вторые блюда, десерт — все было в таком развратном изобилии, что я только рассматривала и не могла наглядеться.

Сначала я боялась, что попросят паспорт, а его у меня не было. Я же на работу ехала, а не в ресторан. Потом выяснилось, что, кроме денег, ничего не нужно. Но я все равно боялась, что нас оттуда выгонят, что, может, мы одеты не так или слишком голодные. Слава богу, все обошлось, и мы, набрав горку еды, сели на первом этаже под балконом.

— Надо с собой что-нибудь взять, на дорожку, — порекомендовала Светка и кивнула на пирожки.

Вот тут и пригодился мой облезлый пакет «Дикий пляж». Присобрала его, как для милостыни, разместила между ногой и ножкой стола и стала метко кидать туда еще горячие мучные изделия.

— Если нас сцапают, то наверняка выгонят, — строжила Светка, подкидывая тоже.

— Никто не видит, я слежу, — вращая глазами по сторонам, шептала я.

Вдруг сверху раздался раскатистый смех.

Мы подняли головы и увидели взрослых мужчин в костюмах, которые компанией обедали прямо над нами.

— Все. Влипли. Теперь на работу сообщат.

Последний пирожок задрожал в руке, и от страха я стала запихивать его себе в рот, хотя есть уже совсем не хотелось.

Те, что сидели на балконе, ржали и показывали на нас пальцами. Они говорили очень громко, и мы поняли, что это иностранцы.

— Фу, слава богу, пронесло, — обхватила голову Светка. — Эти в милицию не пойдут, им все равно. Сами вечерами в баре гостиницы проституток покупают.

Но меня еще трясло какое-то время. Так перенервничала…

С кульком теплой еды и с билетами в плацкарт мы неслись через весь Курский вокзал и готовы были уже запрыгнуть в пыхтящий Москва — Феодосия, как вдруг…

— Девочки! Подождите! — неожиданно повисла на Светкиной руке какая-то тетка. — Я очень вас прошу передать моей племяннице детский горшок! Она прямо к вагону подойдет и заберет. Пожалуйста, не откажите!

Времени на раздумье не было, проводница подгоняла нас ключом, и мы, недолго думая, взяли горшок и поднялись в тамбур. Прошлись по вагону, где справа и слева возились люди, плюхнулись на жесткие полки, выдохнули и огляделись.