Кэрол Дринкуотер - Оливковая ферма

Теперь нам пора расставаться с югом Франции. Мы и так задержались на день дольше, чем планировали. И хотя мы уезжаем от моря, солнца и веселой средиземноморской суматохи, а этим вечером в Париже нам придется на несколько недель распрощаться друг с другом, я летаю как на крыльях. Дом за границей. И не только дом, а еще перспектива возродить к жизни заброшенную оливковую ферму. Чистый холст, на котором я могу писать все, что захочу. Новая жизнь и человек, с которым я могу разделить ее. В мечтах я уже представляю, как разливаю по бутылкам оливковое масло, это жидкое золото природы.

Я возвращаюсь в Англию в состоянии радостного возбуждения, но оно заканчивается в тот день, когда один из друзей приглашает меня на ланч и от чистого сердца дает несколько советов. Он перечисляет ожидающие меня ужасы: французское налоговое законодательство, французские законы о собственности, подзаконные акты, черные дыры Кодекса Наполеона. А если я решу, что вся эта авантюра была ошибкой, и соберусь продать ферму, известно ли мне, что французы не отдадут мне деньги в течение пяти лет? Я ухожу из ресторана напуганная до дрожи в коленках. За этим следует другая встреча со старой приятельницей, которая добивает меня, обвинив в авантюризме и чрезмерной скрытности. Потом приходит очередь семьи. Родные настойчиво уговаривают меня не торопиться.

— Ты предусмотрела все осложнения? — спрашивает отец и рисует жуткую картину обмана, коррупции и предательства, заканчивая словами: — Очень уж ты сумасбродная. А в итоге покупаешь кота в мешке.

Я еще прихожу в себя после этого разговора, когда звонит мама и сообщает, что разрыдалась сегодня, когда они с моей сестрой ходили по магазинам на Бонд-стрит.

— Ей пришлось отвести меня в кофейню Фенвика. Я едва держалась на ногах.

— А в чем дело? — искренне недоумеваю я.

— В тебе.

— Во мне?

— Как ты могла? Мы же ирландские католики! — стонет она.

Я молчу. Что тут можно сказать?

— А он иностранец! — продолжает мама. — Ты всегда была такой. У тебя нет ни капли здравого смысла.

Я кладу трубку и чувствую, что уже ни в чем не уверена. Меня одолевает тревога. Да, я сумасбродная, и у меня, наверное, нет здравого смысла. Правда, я никогда не считала себя особенно скрытной и уж точно никогда не занималась изучением закоулков французской правовой системы. А главное — мы не можем позволить себе эту ферму. Это просто несбыточная фантазия, порожденная нашим бурным романом, который, скорее всего, закончится так же, как и прежние. Надо отказаться, пока не поздно. Звонок Мишеля из Парижа застает меня в состоянии, близком к истерике. Он сообщает, что у него есть новости из Брюсселя.

— Какие? — мрачно спрашиваю я.

— Мадам настаивает, чтобы десять процентов всей суммы мы заплатили им вперед и наличными.

— Ни за что! Это противозаконно.

Я слышала, что во Франции при сделках с недвижимостью так происходит довольно часто. Это называется депозитом. Покупатель платит оговоренный процент наличными, а продавец в документах указывает цену более низкую, чем реальная. Таким образом снижаются астрономические frais [28] Сборы (фр.). , которые иначе пришлось бы платить и тем и другим.

— Это финансовое преступление! — кричу я. — Она не имеет права такое требовать!

— Боюсь, что здесь это обычная практика.

Я отказываюсь обсуждать предложение мадам Б. Вернее, я отказываюсь обсуждать что бы то ни было и бросаю трубку, хотя, конечно, понимаю, что, если я не соглашусь, мы потеряем ферму. Решение, всего месяц назад казавшееся таким естественным, теперь повергает меня в ужас. Практически все, чем я владею, включая мою единственную страховку, придется превратить в наличные — кстати, вопреки советам моего бухгалтера — и отдать неизвестно кому. А что, если сделка сорвется? Если все, о чем предупреждали меня друзья и родственники, окажется правдой? Эти страхи будят меня по ночам. Я встаю с кровати и начинаю мерить шагами комнату, мрачные мысли одолевают меня.

Сейчас середина лета. Французский бюрократизм знаменит на весь мир, а потому мало надежды, что покупка будет завершена до начала общенациональных летних каникул. И пока чиновники копаются в сложных проблемах — таких, например, как раздел земли, — фунт стерлингов стремительно падает и все наши расчеты рушатся. Уже сейчас из-за падения фунта стоимость «Аппассионаты» выросла на двадцать процентов. Если так пойдет и дальше, нам придется отказаться от покупки. Я рву на себе волосы. Мишель сохраняет хладнокровие. Наступает День взятия Бастилии, национальный праздник. На машине мы мчимся через пол-Франции, чтобы еще раз взглянуть на заброшенную виллу, успокоиться и принять окончательное решение, после которого пути назад уже не будет.