Кэрол Дринкуотер - Оливковая ферма

Внутри нам приходится двигаться через густые завесы паутины. От кислого, застоявшегося запаха на мгновение перехватывает дыхание. Вдоль стен висит пришедшая в негодность проводка. Большие комнаты с высокими потоками сейчас кажутся мрачными. Полоски сорванных обоев валяются на полу. Под ногами похрустывают крошечные скелетики ящериц. Полный упадок. Мы медленно продвигаемся вперед. Крутим головами, озираемся, впитываем в себя этот дом. Если сорвать с окон пыльную москитную сетку, здесь станет светло и радостно. У комнат простые, благородные пропорции. Коридоры, укромные закоулки, просторные ванные комнаты со старинными ржавыми ваннами. В главном salon воздвигнут большой, облицованный дубом камин. У этого дома есть атмосфера. Chaleur [17] Тепло (фр.). .

Наши шаги и голоса эхом разносятся по пустому дому, а мне кажется, нас окликают люди, жившие здесь раньше. Я тяну и отдираю от рамы сетку, царапаю при этом палец, но меня вознаграждает открывшийся из окна изумительный вид на землю, воду и цепь гор на западе. Пропитанные солнцем летние дни у Средиземного моря. «Аппассионата». Я уже влюбилась в нее.

Шарпи с раздражением стряхивает пыль со своего модного пиджака и нетерпеливо ждет, пока мы открываем двери, заглядываем в ящики старых комодов, чертим пальцами линии по толстому слою пыли и без всякого результата щелкаем выключателями и крутим краны. Агент не разделяет нашего энтузиазма.

— Beaucoup de travail [18] Много работы (фр.). — ворчливо замечает он.

Мы возвращаемся на улицу, к теплу и солнечному свету. Я встречаюсь глазами с Мишелем и без слов понимаю — он видит то же, что и я: запущенный и заросший, но бесконечно соблазнительный участок. Беда только в том, что, даже если мы сможем наскрести деньги на покупку, у нас уже ничего не останется на то, чтобы привести его в порядок.

В старом порту Канн мы заходим в бар, где часто бывает Мишель. Patron выходит из-за стойки, чтобы приветствовать его. Они жмут друг другу руки.

— Bon festival? [19] Удачный фестиваль? (фр.)

Мишель кивает, patron кивает в ответ. На этом разговор, вероятно, и закончился бы, но тут Мишель берет меня за руку и представляет:

— Моя будущая жена.

— Mais félicitations! Félicitations! [20] Мои поздравления (фр.). — Хозяин с жаром трясет нам руки и предлагает выпить за счет заведения.

Мы усаживаемся за столик на улице, и я радуюсь полуденному солнцу, которое светит мне прямо в лицо.

Еще только конец апреля, но на улицах уже полно иностранцев, нагруженных пакетами с покупками. Некоторые из них здороваются с Мишелем, задают тот же вопрос, что и patron: «Воп festival?» В ответ он кивает, а иногда поднимается, что бы пожать кому-нибудь руку или, на французский манер, обменяться поцелуями. По большей части Мишель переговаривается с похожими на бизнесменов мужчинами в дорогих блейзерах, легких брюках и мягких итальянских мокасинах. Они говорят о делах. Сегодня последний день весеннего телевизионного фестиваля, который всегда предшествует прославленному Каннскому. И тот и другой проходят параллельно с кинорынками, и именно последние диктуют правила игры. Мне кажется, что мир создания программ и съемок фильмов бесконечно далек от этих коммерческих хитросплетений. Я восхищаюсь Мишелем, который, похоже, чувствует себя в мире бизнеса как рыба в воде, и лишний раз убеждаюсь, что нам предстоит еще многое друг о друге узнать.

Проворный официант приносит нам бокалы с розовым «Кот-де-Прованс», ставит на стол фарфоровые мисочки с оливками, нарезанной темно-розовой saucisson [21] Колбаса (фр.). и хрустящим картофелем и, не сказав ни слова, удаляется. Мы чокаемся и тоже молчим, потягивая вино. Наши мысли все еще там — на напоенных ароматом сосен склонах холмов, где вдалеке от шикарных отелей прячется в зелени «Аппассионата».

— Все-таки жаль, что мы не сможем ее купить, — наконец произношу я вслух.

— А я думаю, попробовать стоит. Они, кажется, хотят от нее избавиться, так давай предложим свою цену.

— Да как же мы сможем?..

Мишель достает из кармана ручку, разворачивает на столе салфетку, и мы начинаем записывать на ней суммы и курсы валют. Чернила расплываются на мягкой бумаге. Все и так ясно. Эта вилла нам не по карману. Есть ведь еще Ванесса и Кларисса, дочки Мишеля от первого брака, и о них тоже надо помнить.

— Правда, у фунта сейчас высокий курс, — с надеждой говорю я, — и это нам на руку. Но все равно мы не можем позволить себе такую покупку.