Андрей Шляхов - Москва на перекрестках судеб. Путеводитель от знаменитостей, которые были провинциалами

В Москву?

Нет, во Владимирский областной драматический театр имени А. Луначарского — театр, который незадолго до этого отметил свой столетний юбилей. Театр этот мог считаться подлинно народным — он был основан в 1848 году на средства, собранные «по подписке». На его сцене играла великая Ермолова, и не только она одна.

Художественным консультантом театра в то время был народный артист СССР Б. Е. Захава. В послевоенные годы на сцене театра выступали А. Л. Абрикосов, В. В. Белокуров, А. Н. Грибов, А. П. Георгиевская, В. П. Марецкая, И. В. Ильинский, А. К. Тарасова, Г. П. Менглет…

Театр не отставал от времени — на его сцене шли как пьесы классической драматургии, так и произведения современных авторов — пьесы Лациса, Погодина, местных авторов Липкинда и Толубаева.

Кстати, уезжать из родного города Евгению не хотелось. Он даже попытался подыскать себе место в одном из горьковских театров, в драматическом или в Театре юного зрителя, но руководство обоих театров дало молодому актеру «от ворот поворот». Как позже с долей иронии вспоминал сам Евгений Александрович, «из-за отсутствия таланта».

В итоге Евстигнеев не прогадал — Владимирский областной драматический театр имени А. Луначарского стал для молодого актера хорошей школой. Неудивительно, что Евгений Александрович всегда вспоминал о нем с большой теплотой. В своем первом театре Евстигнеев сыграл более дюжины ролей — от матроса в лавренёвском «Разломе» до Меркуцио в «Ромео и Джульетте». Неплохо для начала.

Но Евстигнеев не собирается останавливаться на достигнутом. В 1954 году он увольняется из театра, отработав три положенные по распределению года, и приезжает в Москву.

Не киселя хлебать и не на ворон глазеть, а с четко определенной целью — продолжить учебу.

Евстигнеев вообще был человеком целеустремленным.

Он поступает в Школу-студию МХАТ. На прослушивании Евстигнеев читал монолог Брута из «Юлия Цезаря» Шекспира.

— Римляне, сограждане, друзья! — возвестил Евгений перед комиссией и, не меняя интонации, продолжил: — Извините, забыл!

Его принимают сразу на второй курс. Курс Павла Владимировича Массальского, одного из корифеев сцены.

При участии Евгения Евстигнеева создавалась студенческая «Студия молодых актеров», вскоре ставшая базой для нового столичного театра «Современник».

В 1956 году окончил Школу-студию МХАТ.

И начинает работать в созданном при его участии Московском театре «Современник». В первом театре той эпохи, не основанным по указанию властей или по просьбе трудящихся (что, впрочем, одно и то же), а созданным группой творчески настроенных единомышленников.

Основатели театра — Олег Ефремов, Галина Волчек, Игорь Кваша, Лилия Толмачева, Евгений Евстигнеев, Олег Табаков — смогли не только создать театр и отстоять его, но и очень быстро сделать его знаменитым!

Был ли нужен такой театр в то время?

Конечно был!

«Современник» был задуман как театр, призванный разрушить косность театральной системы, вдохнуть в паруса свежий ветер и идти в ногу со временем не на словах, а на деле.

Отсюда и название — «Современник».

У новорожденного театра не было славной истории и легендарной труппы, поэтому предметом его гордости стало актерское мастерство — умение на самом деле проникнуть во внутренний мир героев и передать его живыми убедительными естественными способами…

На столичную сцену вернулся живой человек. И заговорил живым языком, простым и ясным.

И великое множество других живых людей стало штурмовать кассы «Современника».

Я не оговорился, именно — штурмовать.

Людям свойственно быстро распознавать хорошее и столь же быстро привыкать к нему.

«Современник» стал любимым театром молодежи и интеллигенции.

«Современник» стал любимым театром москвичей.

«Современник» стал любимым театром чуть ли не всего Советского Союза.

На многие годы билет в этот театр станет одной из самых конвертируемых валют в СССР.

В первом спектакле «Современника» «Вечно живые», поставленном по пьесе В. Розова, Евгений Евстигнеев играет роль Чернова. Сама пьеса выдержала несколько атак со стороны цензоров.

— Перепишите свое творение, в нем нет линии партии! — хмурились цензоры.

— Я бы рад, — разводил руками Розов, — да не влезет в мою пьесу линия партии.

«Пьеса тогда привлекала главным — Розов писал о том, что есть в России истинная интеллигентность, порядочность. Он писал о том, что такое честный человек и как он сохраняет честь в самых трудных обстоятельствах. Пьеса давала возможность, как теперь видно, собрать коллектив, объединить студию на основе какой-то общей идеи, лежащей не только в области эстетики, хотя и эстетики тоже. Мы воспринимали пьесу как художественный манифест, если хотите», — вспоминал позднее Олег Ефремов.