Мухаммед Хайкал - Зейнаб

Кашель теперь не утихал даже ночью, Зейнаб слабела с каждым днем. Она так исхудала, что ее истаявшее тело было едва заметно под одеялом, только бледное лицо выделялось на подушке.

Для Хасана жизнь превратилась в сплошное страдание. Он совсем потерял голову. На днях он пошел к старосте — посоветоваться, что делать. Староста попенял ему:

— Как можно оставлять такую больную без осмотра врача?

— Да, но родители, когда я говорил, что надо позвать врача, каждый раз повторяли: «Врач наш — аллах наш. Аллах и исцелит», — сказал Хасан. — Мать начинала жечь благовония и квасцы, уверяя себя и всех остальных, что Зейнаб просто сглазили, что болезнь ее скоро пройдет, если такова будет воля аллаха.

Долго еще жаловался Хасан старосте на упрямство и невежество родителей. Староста распорядился немедленно вызвать по телефону врача из уездного центра. Он пообещал Хасану послать за ним, как только врач приедет.

Врач прибыл с первым утренним поездом. Староста отнесся к нему с большим почтением, велел слуге принести кофе, рассыпался в любезностях. Врач, человек молодой и жизнерадостный, пользовался любовью всех жителей уезда. Везде его встречали радостно, с улыбкой. Когда закончился традиционный обмен приветствиями и кофе был выпит, зашел разговор о политике. Староста и врач оказались единомышленниками во многих политических вопросах. Собеседники рассказывали, не скупясь ни на похвалу, ни на хулу, различные истории о политических деятелях, которых большинство людей считают непогрешимыми. Потом заговорили о недавно напечатанных статьях. Позиция некоторых политиков вызывала их резкое порицание.

— Если бы в голове хоть у одного из них была капля здравого смысла, — говорил врач, — разве они позволили бы появиться статье, которая была напечатана позавчера?.. Где их принципиальность? Одна пустая шумиха, и больше ничего!

— И ведь каждая фраза сопровождается воплями: либо «да здравствует!», либо «долой!». Они забивают всякой ерундой голову и себе и людям. А англичане сидят, как ни в чем не бывало, и хедив по‑прежнему на своем месте.

С лидеров партий перекинулись на министров нынешнего правительства, потом на чиновников, и особенно на чиновников управленческого аппарата. Тут врач рассказал о проделках уездного начальника, о том, как он заискивал перед губернатором. Этот рассказ так развеселил старосту, что он поднялся и расцеловал друга. Еще бы! Такие сведения об этом проходимце, начальнике уезда, который принуждает старост выплачивать дополнительные налоги, покупать какие‑то бесполезные книги, участвовать в подписке на ненужные им газеты! Оно конечно, на собраниях надо соглашаться с начальством, внимательно слушать его, но хочется иной‑то раз душу отвести! Староста, в свою очередь, стал угощать врача разными любопытными историями. Обменявшись новостями и утолив таким образом свою жажду посплетничать, врач наконец спросил, по какой причине его вызвали. Он спешил, ему хотелось вернуться в город с вечерним поездом. Староста позвал посыльного и велел пригласить Хасана Абу Халила.

Диск солнца, быстро скользя по небу, опускался к западу. Ветер колебал ветви деревьев и листья пальм, шелест которых доносился с недоступной вышины до людских ушей. По поверхности пруда бежали легкие волны, нараставшие по мере приближения к берегу. Вокруг было пустынно. Только по главной дороге навстречу друг другу шли женщины с кувшинами на головах, выступая неторопливо и спокойно, покачивая на ходу бедрами. Они были закутаны в накидки, и порой человека, смотрящего на них, брало сомнение: женщины ли это, или ангелы, что сошли с небес на землю. На деревню спускались тихие, прозрачные сумерки.

Как только его позвали, Хасан бросился к дому старосты. Последние несколько часов он провел в сильном волнении. Вошел он понурый и печальный, но, увидев врача, весь загорелся надеждой. Староста пригласил его сесть и велел рассказать врачу, что случилось с его женой. Много ли мог рассказать бедняга Хасан! Его Зейнаб больна, глядя на нее, разрывается сердце, она чахнет день ото дня. Прежде была здоровая, сильная, красивая, а теперь слабая, изможденная, ни кровинки в лице нет. Вот и вся история — источник страданья для него и всей их семьи. «Неужели этот человек, который, поигрывая пальцами, смотрит на меня с сожалением, способен облегчить недуг Зейнаб, возвратить семье радость и спокойствие?» — думал Хасан, недоверчиво глядя на врача.

Затем врач вместе с Хасаном пошли к больной. Все присутствующие тотчас покинули комнату, рядом с дочерью осталась только мать. Первое, чем поинтересовался врач, было: болел ли раньше кто‑нибудь в их семье такой же болезнью?