Мухаммед Хайкал - Зейнаб

Хасан пошел к матери Ибрахима, как только один грамотный человек в доме старосты прочитал ему письмо. Вернувшись домой, Хасан рассказал об этой новости членам своей семьи. Он сказал, что Ибрахим шлет всем привет. Зейнаб страстно хотелось послушать письмо до конца, она все думала, кого бы попросить прочесть его, однако открыто высказать свое желание она не смела. Вообще она старалась вести себя осмотрительно: ей казалось, что Хасан догадывается о ее тайне и ждет только одного неосторожного слова с ее стороны, чтобы обрушить на жену громы и молнии.

Интересно, пишет ли Ибрахим что‑нибудь о ней, упоминает ли ее имя?.. О аллах, да помнит ли он ее, ведает ли, что творится в ее душе? Может, он все позабыл, и она имеет для него не больше значения, чем вчерашний день? Неужели никто не попросит прочитать письмо вслух? Дядюшка Халил, матушка Газийя или кто другой… Как далеки дни, когда Ибрахим сидел под тополем, дожидаясь ее прихода. Кто знает, может быть, он все забыл… Ах, неужели никто не захочет услышать, что пишет Ибрахим?

Все молчали. Спустя некоторое время дядюшка Халил спросил:

— Так он недоволен, Ибрахим Абу Ахмед?..

— Он очень доволен. Пишет, что, может, их переведут в Суакин, а может, и нет. Он еще не знает, куда направят их роту.

— Хе!.. Дался им этот Суакин! Суакин, что и Токар, лежит на краю земли! И зачем так много переездов, этак недолго и заплутать…

Во время этой беседы вошел соседский мальчик и спросил, нет ли у них его матери: он боится оставаться дома один.

— Сядь здесь, — сказала матушка Газийя, — посиди у нас, мать придет за тобой.

Мальчик сел, и все принялись расспрашивать его, что он изучает в школе. Чтобы проверить, научился ли он читать, Хасан вынул письмо Ибрахима и попросил прочесть его. Зейнаб вся превратилась в слух. Время от времени Хасан повторял за мальчиком отдельные слова, поправляя ошибки, — так делал чтец в доме старосты.

Во время чтения пришла мать мальчика. Когда она поняла, что сын читает, то молча остановилась послушать. Она преисполнилась радости и восхищения — ведь всякая мать гордится успехами своего чада. Звонким голосом, каким он привык читать в школе Коран, мальчик закончил: «Написал сие письмо Ибрахим Ахмед». Зейнаб почувствовала, как сердце колотится в груди: она прослушала все, но не было ее имени среди тех, кого упомянул Ибрахим. Он просил передать привет даже сестрам Хасана, но ему не пришло в голову написать: «и Зейнаб тоже привет». Повертев листок в руке, мальчик прочитал приписку, которая также не принесла Зейнаб утешения. После этого соседка увела своего сына.

Все отправились спать. Когда молодые супруги открыли дверь своей комнаты, навстречу им устремилось тепло от горячей печки; Зейнаб топила ее каждый вечер. Хасан лег на кровать и, укрывшись абайей [32] Абая — широкий шерстяной плащ без рукавов, носимый в Египте мужчинами. сразу заснул. Зейнаб потушила свет и тоже легла рядом. Она задыхалась, ее мучил кашель. После каждого вздоха грудь ее жгло как огнем. Однако муж не проснулся. За два месяца ее болезни он привык к этому кашлю. Да и безмерная усталость, накопившаяся за день, усыпляла его сразу, стоило ему только прикоснуться к подушке.

Два месяца назад, когда кашель начал донимать Зейнаб, она не чувствовала боли. Сплюнет, бывало, мокроту, и в груди полегчает. Потом она почувствовала огромную слабость. Стоило ей поделать какую‑нибудь работу по дому, она утомлялась до изнеможения. Кашель стал сопровождаться болями. Румянец исчез, лицо побледнело, в глазах застыло глубокое страдание. Зейнаб стала еще прекраснее, еще привлекательнее. Она казалась слабым, нежным цветком. Кто бы ни взглянул на нее, останавливался, пораженный ее красотой. Можно было подумать, что она, такая нежная, тоненькая, спит допоздна.

Она же трудилась сверх сил, делала все, как и прежде, превозмогая слабость.

Лежа в теплой, погруженной во тьму комнате, Зейнаб думала о письме Ибрахима. Почему же он не упомянул о ней, назвав всех других? Он помнит об отце Хасана, о его матери и сестрах. Только она предана забвению! Может, в той далекой стране он увлекся другой женщиной и позабыл о ней, той, другой отдал свое сердце? Нет… он… он…

Но ведь она же не смеет упомянуть его имени в присутствии мужа. Так почему требует этого от него? Разве молчание не означает, что он постоянно думает о ней и боится, как бы кто‑нибудь не узнал его сокровенные мысли. А последние слова, которые прочитал мальчик: «Привет всей вашей семье», да и другие: «Привет всем, кто живет в вашем доме», разве они не означают, что речь идет о ней? Конечно же, он постоянно думает о ней и хранит обет верности.