Сулейман Файяд - Живой мост

Начальник лагеря молчал. Мы поднимались на носки, до боли вытягивали шеи. Вдруг он выпрямился да как заорет: «Чего вы ждете?! Готовьтесь к боевым операциям!»

Мы тогда словно с ума посходили: радостно кричали, прыгали, обнимались, целовались. В общем, вели себя так, будто были приговорены к смерти и неожиданно получили приказ о помиловании. Ликованию нашему не было предела. Более часа начальник лагеря совещался с офицерами. Мы чистили полученное оружие, проверяли его, готовили к бою. Кемаль был назначен командиром подразделения. Протирая автомат, он гладил его нежно, как мать — единственного ребенка, который родился после долгих лет бесплодия. А сам шептал:

«Готовьтесь к боевым операциям! К боевым операциям! О, если бы мы раньше взялись за оружие! Клянусь аллахом, враг вел бы себя по — другому! Давно бы уже молился богу и не пытался диктовать нам условия».

По лагерю объявили, что командиры подразделений вызываются в штаб. Кемаль заторопился, а мы еще его подгоняли: «Давай скорей!» — и смотрели ему вслед, пока он не скрылся за углом командного пункта.

Сколько у нас было предположений, догадок! Каждый говорил, что думал:

«Будут распределять операции, кому что достанется».

«Мы ударим по Абине, вокруг нее много военных сооружений, которые надо уничтожить».

«Нет, нас пошлют захватить старый замок и держать там оборону».

«А я так думаю, объектом будет укрепленная дамба, которую враг начал сооружать возле берега».

Кемаль вернулся, обвел нас испытующим взглядом — мы, как и полагается, стояли навытяжку — и коротко сказал:

«Встретился в шесть часов вечера на восточном краю плантации аль‑Паши. А теперь по домам!»

— И больше не добавил ни слова. Можешь себе представить, как мы были заинтригованы, — продолжал Анвар, переключая скорость. — Но слушай! Только я прошел через лагерные ворота, как кто-то положил мне руку на плечо. Это был Кемаль. Он шепнул мне так, чтобы никто не мог слышать:

«Надо поговорить с тобой!»

«Говори!»

«Только не здесь. Приходи ко мне домой в четыре часа!»

«Договорились!» — ответил я также тихо.

Мы разошлись. Но в мыслях я был вместе с ним: Кемаль что-то надумал! Но что именно? Нечего и говорить, ровно в четыре я был у него дома. Оказалось, дело наше плохо. На подразделение была возложена задача пассивного наблюдения за противником, изучение и регистрация маршрутов передвижения пехотных частей, автомашин, артиллерии, танковых соединений.

«Вот тебе и война! — в сердцах воскликнул Кемаль. — Сиди тихо‑смирно да смотри, как разгуливают враги, а потом, когда вволю налюбуешься, строчи отчет. Нет, этот номер не пройдет! Не для того я получил автомат. Я надумал провести настоящую боевую операцию!»

«Настоящую? Боевую?!» — захлебнулся я от радости. Неопытен был я тогда, горяч.

«Факт, боевую! К дьяволу приказы! Чтобы быть возле военного объекта — я покажу, где он, — и не взорвать его? Ну уж дудки! Чего ждать? Мы не бездельники, не слабаки. На черта нам бумага и ручки? Плевать я на них хотел! Возьму с собой взрывчатку, буду сражаться, а не строчить никому не нужные отчеты».

«И я тоже! Все бойцы нашего подразделения!»

«Здесь, в городе, от федаинов требуют, чтобы мы носили оружие, выстраивались в шеренги и маршировали. А посылая на захваченную врагом территорию, приказывают вооружиться ручками. Специально, чтобы мы не стреляли и не взрывали. Все наоборот! Тогда для чего же родина дает нам боевое оружие? Как я понимаю, не для парадов, а для того, чтобы бить врага!»

«Верно, Кемаль! Я с тобой заодно! Мы будем сражаться бок о бок!»

Во время этого разговора из дальней комнаты донесся приглушенный стон. Мой друг вышел, но вскоре вернулся.

«Ну как она?» — спросил я.

«Скоро будет рожать… Возможно, сегодня или завтра… — сказал он задумчиво и тотчас добавил решительным тоном: —Давай обсудим операцию!»

«Ты лучше ступай к жене! А я обойду ребят, кого успею, предупрежу…» — предложил я.

«Нет, мне нечем ей помочь. С женой родная сестра. Будет и акушерка и доктор…»

Я попытался переубедить его, но все было напрасно. За обсуждением операции мы просидели до половины шестого. Пришлось нанимать машину. Прежде чем направиться в Бейт Ханун, я попросил шофера завернуть ко мне домой — я должен был предупредить матушку, чтобы она помогла жене Кемаля.

Вскоре мы выехали за город. Мой друг сосредоточенно смотрел на ровные ряды апельсиновых деревьев. Они тогда, как и сейчас вот, тянулись справа по движению автомобиля. «Может быть, сделать еще одну попытку отговорить его? — подумал я. — Пусть возвращается! Подразделение справится с поставленной задачей. Нет, бесполезно…»