Сулейман Файяд - Живой мост

Дети уснули. Монотонный голос Абу Халиля оборвался. Он встал, приблизился к племяннице, погладил холодную руку:

— Рабийя!

— Что, дядюшка?

— Крепись! Не позже чем завтра, если тебе станет полегче, увидишь мать!

Услышав слова Абу Халиля, Махмуд обрадовался: «Свидание поможет ей, как целительный бальзам!» Закашлявшись, он взглянул на жену — в ее глазах не было надежды.

— Хвала аллаху! — продолжал Абу Халиль. — Власти разрешили встречу. Лишь бы на границе было спокойно. Только было бы спокойно…

«Сколько лет свидание не могло состояться. Как измучилась жена! — подумал Махмуд. — Не спала по ночам, вспоминая мать… И вот теперь! Лишь бы было тихо на границе!»

— Чудесно, Рабийя! — воскликнул он, чувствуя, как снова оживает надежда. — Ты знаешь, мать скажет, что Суада похожа на тебя, а Хадер — на дедушку, на Абу Аббаса! Восемь лет разлуки, восемь лет вдали от родного дома!

Махмуд не мог понять, слушает ли жена, не заснула ли она — глаза открыты, лицо бледнее обычного. Он повернулся к Абу Халилю и попросил:

— Оставайтесь у нас! На улице ходят патрули, можно случайно наткнуться…

Вскоре старику захотелось спать и он стал укладываться. Махмуд подошел поправить у жены одеяло, наклонился и… вдруг вскрикнул. Абу Халиль подбежал к кровати и тоже не смог удержаться от крика.

— Умерла! Она умерла!

Крики мужчин услышали в соседних домах. Вскоре дверь дома отворилась и в комнату стали заходить люди, осторожно, ни о чем не спрашивая.

Женщины увели проснувшихся и заплакавших детей.

Целую ночь в доме было полно народу; соседи вместе с Махмудом и Абу Халилем вспоминали прошлое, повторяли, как принято в таких случаях:

— Все в мире преходяще!

— Смерть заглядывает в любой дом, будь то шатер или дворец!

— Сын наследует отцу — такова жизнь!

Под утро женщины приготовили крепкий кофе. Принимая чашку, каждый, согласно старому обычаю, говорил:

— А вам взамен — благополучия!

Махмуд скорбел об умершей супруге, выслушивал соболезнования, глухо всхлипывал. Когда рассвело, он встал и, поручив встречать родственников и плакальщиц Абу Халилю, направился к старосте. Прием был назначен на девять часов утра.

Известие о смерти Рабийи староста воспринял довольно холодно. Не обращая на это внимания, Махмуд попросил не отменять встречу.

— Как же так?! — возразил глава селения. — Согласно решению властей, свидание должно было состояться между живыми людьми! Именно это имела в виду и комиссия по перемирию. О какой же встрече может быть речь, если твоя супруга умерла?

— Умоляю вас! — просил Махмуд. — Ради оставшихся жить! Она так ждала… я отложу погребение на день или два, если потребуется.

Подошли еще несколько друзей и родственников. Староста наконец согласился. Около полудня, как говорили люди, Махмуд выбежал из канцелярии старосты и что было сил помчался к дому.

— Рабийя! — воскликнул он, открывая дверь в комнату. — Встреча состоится, на границе спокойно! Согласие получено!

— О горе! — запричитали плакальщицы.

В положенное время гроб был водружен на открытый грузовик, возле которого собрались провожающие во главе с имамом [Имам — мусульманское духовное лицо.]. Скромная процессия двинулась в путь, направляясь к назначенному пункту, что находится между Иданом и Дааскан Аль‑Хайя.

Впереди с большим белым флагом ехала светлая легковая машина, в которой расположились инспектор и наблюдатели, имеющие право как на беспрепятственное движение вдоль границы, так и на переход ее в любом направлении. Рядом с ними сидел представитель израильских властей. Во второй машине находился староста, в третьей — солдаты. Затем следовал грузовой автомобиль с телом усопшей, а позади него такси, где разместились Махмуд, Абу Халиль и двое родственников.

Время встречи по другую сторону границы, очевидно, было назначено несколько раньше. Едва машины остановились и солдаты сняли гроб, как границу пересекла худощавая старуха, одетая в черное платье.

— Рабийя! Рабийя! — закричала она, подбегая. — Это я, твоя мать! Я пришла к тебе! О, как я хочу взглянуть на твое лицо!

Она упала на гроб и, уцепившись руками за доски, с мольбой посмотрела вокруг, прося открыть крышку.

Инспектор и наблюдатели отошли в сторону. К ним присоединились представители Израиля и Иордании. Один из наблюдателей достал географическую карту, развернул ее и стал что-то объяснять.

— А я‑то ждала! Как я ждала! — вопила старуха, склонившись над гробом. — Приготовила твое любимое печенье! Почему ты не повременила?! Лучше бы мне умереть! Пусть меня закопают в землю! Ты была в расцвете сил! Отец так и не дождался, а я вижу не живую — мертвую!