Елена Антонова - Неисторический материализм, или ананасы для врага народа

В субботу Владимир Иванович передал Сергею тощую пачку советских денег, и вид у него был чрезвычайно довольный:

– Все их друзья были рады помочь, – сказал он. – Вы не боитесь?

– Чему быть… – махнул рукой Сергей. Своей поездки он не скрывал, а, наоборот, оповестил о ней как можно больше народу, не упоминая, правда, ее цели – это было бы уже глупо. В пятницу Митя с удовольствием побежал к Барсову с распечаткой разговора начальника отдела НКВД и одного из филеров. Начальник дал приказ взять с собой некоего Cавченко и с ним вместе за Сергеем присматривать.

– Мне и в Казань за ним ехать? – уточнил филер.

– Нет, ты мне тут понадобишься. У нас вечером будет операция. Казанских товарищей я предупредил.

Рано утром в воскресенье у Сергея зазвонил мобильный.

– Все в порядке! – раздался довольный голос Андрея. – За тобой будут следить!

Сергей вздохнул.

– Мог бы и не будить. Все равно сейчас к вам заскочу.

– Ничего, – заржал Андрей. – Настраивайся морально.

– Всегда готов. Они не выстрелят мне в спину?

– Только после того, как разоблачат как американского шпиона! А пока – не переживай!

Дав отбой, Сергей посмотрел на часы. По меркам пятьдесят третьего день уже давно начался – семь утра! Магазины открываются в восемь, а универмаг – только в девять. У Сергея на сегодня были большие планы.

Он пришел в маленький продуктовый магазинчик с деревянным прилавком. По дороге он делал вид, что не замечает человека в черном зимнем пальто, который с независимым видом шагал следом за ним.

На деревянных же полках выстроились консервные банки с тресковой печенью, болгарским «Лечо», которое нахваливал ему дед, и колбаса. Красная икра в изобильном пятьдесят третьем продавалась в магазинах бочками. На полу стояли огромные алюминиевые фляги с молоком, сметаной и творогом. Молоко продавщица наливала черпаком в бидоны, и покупатели ревниво следили, чтобы она этим черпаком каждый раз его перемешивала.

Покупатели с алюминиевыми трехлитровыми бидонами, о существовании которых Сергей успел подзабыть, с удивлением глядели на Сергея, протягивающего продавщице два прозрачных полиэтиленовых пакета.

– Прямо сюда класть? – уточнила та.

– Да, пожалуйста, – вежливо ответил Сергей.

– Не протечет? – продолжала уточнять продавщица.

– Не успеет. Мне недалеко, – успокоил Сергей.

– Как знаете, – пожала та плечами и вонзила большой алюминиевый совок в икру.

Сергей с любопытством оглядывался. Продавщица была в белом фартуке: на шее – тонкая длинная лямка, сам фартук начинался с середины объемистого бюста. На пышно начесанных волосах – белая накрахмаленная кружевная корона.

Сразу за Сергеем стояла женщина в длинном сером пальто. Она, улыбаясь, смотрела на него.

– Здравствуйте, Сергей Александрович, – приветливо сказала она.

– Ой, Любовь Борисовна! – восхищенно воскликнул он. – Как вы элегантны!

К комплиментам в пятьдесят третьем не привыкли, поэтому Любовь Борисовна вся зарделась от смущения. Ее серое пальто, лацканы и широкие обшлага которого были обшиты тончайшими полосками кожи, создавало удивительно женственный силуэт ее, в общем-то, совершенно не идеальной фигуры. Серая же шляпка, сделанная в форме то ли чалмы, то ли чего-то еще, делала ее лицо загадочным и нежным.

– Любите икру? Не испортится? – улыбнулась Любовь Борисовна.

– Обожаю! Так, – обратился Сергей к продавщице, – мне, пожалуйста, две палочки краковской колбасы и два батона докторской. А еще четыре банки «Лечо» и пять банок тресковой печени. И три… нет, четыре… нет… пять бутылок вон того молдавского портвейна.

Покупатели уставились на него во все глаза. В те времена скоропортящиеся продукты покупали граммов по триста-четыреста, потому что холодильников у населения пока не было. Среди мертвой тишины удивленная продавщица клала на весы колбасу и доставала консервы, а потом щелкала на больших деревянных счетах.

– Две тысячи триста девяносто четыре рубля шестьдесят три копейки, – испуганно выдохнула она. Сергей кивнул, вынул из-за пазухи небольшую спортивную сумку на ремне.

Человек в черном пальто поднял серый каракулевый воротник и переместился поближе к прилавку, делая вид, что разглядывает банки на полках.

– Пижон, – нерешительно сказал парнишка лет пятнадцати, но его никто не поддержал.

Сергей усмехнулся и стал загружать сумку продуктами. Потом он достал из наружного кармашка сумки толстенную пачку денег, неторопливо отсчитал деньги, стараясь, чтобы человек в пальто смог оценить количество купюр. Судя по тому, как оживился человек в пальто, он оценил.