Маргарита Хемлин - Про Иону

Мы с Мариком расшифровали данное заявление следующим образом: никуда Миша поступать не собирается, а собирается служить срочную. Восемнадцать ему исполнялось 20 сентября, и, если до того времени повестки не будет, значит, он явится к весеннему призыву.

Да. А позвонить матери и подать родной голос нельзя. И к тому же легкомыслие — можно не успеть с явкой.

У меня промелькнула мысль на несколько дней съездить в Остер, изучить, что там и как. Однако в школе уже пошли мероприятия перед началом учебного года, учительское собрание, раздача учебников. Мне не хотелось начинать жизнь в коллективе с отсутствия. Не говорю уже об Эллочке.

В осенний призыв повестка Мише не пришла.

Я все силы бросила на Эллочкину учебу и свою работу. Я идеалистка и к тому же хотела, как лучше. Тогда мы еще не знали закон, что если хочешь, как лучше, то получается, как всегда. И это не шутка для красного словца.

Эллочка, вместо того чтобы радоваться моей близости на протяжении учебного дня, в школе меня стеснялась. Когда я на переменке спускалась к ней с верхнего этажа, из-за решеток, которые отгораживали отделение для умственно отсталых детей, она с неохотой отвечала на мои вопросы. О поцелуях и объятиях речи не стояло. Она даже при подружках избегала называть меня мамой.

Да. Я сама своими руками проложила огромную пропасть между собой и своей дочерью. Я для нее и ее товарищей — учительница больных идиотов, и потому сама отчасти идиотка. А между прочим, так называемые нормальные детки плевались не хуже умственно отсталых — выражали взаимность на высшем уровне. Да, никогда не знаешь, какой жестокости ждать от детей.

Что касается мучительного времени, которое я проработала в школе, мне оно дало много. В частности, я пыталась взять хорошее, помимо умственного аспекта: шапочки такого фасона, чтобы обязательно завязывать под подбородком, рукавички на резинке, чтобы не терялись, не портфель, а ранец, так как его труднее забыть в неположенном месте. Но тут необходимо сразу твердо приучить ребенка надевать его на спину, а не тащить по земле. Везде, где только возможно, надо намертво зашивать, а не надеяться на пуговицы и молнии. И много мелочей, которыми родители нормальных детей пренебрегают в связи со смешным видом. Я тогда сделала вывод: смешного вида не бывает, если есть серьезная суть.

Марик утешал меня, что нужно продолжать работать. Видел мое призвание в педагогической деятельности. Но ради дочери я бросила учительство после второй четверти, сразу после Нового года. Причем со скандалом и упреками в безответственности — бросила учеников посреди процесса, но ждать до конца года я не имела возможности.

Но это забегая слегка вперед.

Между тем Эллочка никаких успехов не проявляла. Чистописание — да, это был ее конек. Что буквы, что цифры. Но дальше — ни с места. Истерики по поводу троек и двоек, которые были, по ее мнению, незаслуженные.

Я ходила к учительнице через день, не считая родительских собраний, доносила до нее мысль о нервном состоянии девочки, о ранимости. Словом, говорила как профессионал с профессионалом. Результата никакого. В итоге учительница попросила меня или не вмешиваться в учебный процесс, или отдать дочь в другую школу.

Эллочка передавала мне, что в классе громко шептались: мамаша устраивает Элку в школу для придурков, чтобы она стала круглой отличницей. И причем не в ту школу, что на втором этаже, а в особую, блатную.

Эллочка переживала, но не плакала. У нее с детства проявлялась сила духа наравне с легкомысленностью. Это большая редкость, надо сказать.

Во второй класс Элла отправилась в новую школу.

Итак.

Миша пошел в армию весной. В связи с хорошим здоровьем его направили служить во флот — на четыре года.

Краткое свидание, которое состоялось между нами перед его уходом, не принесло радости. Скупые сведения о маме, Блюме и Фиме гласили, что у них полный порядок, Мирослав шлет привет из новой киевской квартиры в Святошино, куда недавно переехал. Я поинтересовалась насчет семьи Мирослава. Миша уклончиво ответил, что он несколько лет назад похоронил Ольгу Николаевну. Жены не предвидится.

Я спросила между прочим:

— А была?

Миша неопределенно мотнул головой, которая была острижена под ноль в военкомате.

Но дело не в этом.

На сестру Миша смотрел грустно и равнодушно.

Эллочка сказала мне по секрету:

— Скорей бы Миша уехал. Он неаккуратный. Он некрасиво кушает. У него брюки короткие. Он правда мой брат?