Маргарита Хемлин - Про Иону

Клара села и закрыла глаза.

Живот вспучился, пища колобродила и просилась на воздух, только выбирала, с какой стороны выйти.

Клара старалась думать об отвлеченном.

В эту минуту пища определилась с выходом, и Клара, забившись в угол между Стеной и какой-то другой стеной, проявила отчаянную слабость.

В животе резало, стреляло, крутило и так далее. Клара уже бесполезно присела на корточки.

От площадки вниз сходила туристическая группа. Клара сидела, вжавшись в угол, ветер разносил запах. И Клара ничего не могла поделать, она утратила всякую связь с тем, что вышло из нее и больше не принадлежало ни ей как личности, ни ее животу.

Несколько туристок подошли к Стене в отдалении от Клары, втиснули записочки в расщелины, что-то пошептали наверх и двинулись вдоль стены, не отпуская ладоней от камней. Вот сейчас приблизятся, и настанет Кларе нравственный конец.

«Только бы не наши, не русские!» — подумала Клара.

Учуяв неприятный запах или еще почему, туристки отпустили Стену и двинулись в обратную сторону.

Клара вздохнула с облегчением и распрямилась.

Простояла так до тех пор, пока туристы не ушли. Кое-как вымылась у крана, удачно расположенного чуть дальше, возле какого-то спецстроения, белье засунула под булыжник в сторонке. Из дома за порог выпрыгнула иссохшая, как саранча, старуха и замолотила кулачками в Кларин адрес.

«Вот так, вот так. Люди записочки несут Богу, на цыпочки тянутся, чтоб повыше, запихивают, надеются на положительную реакцию. А ты вот что, — шепотом кричала на себя Клара, внутренне понимая старуху, — вот какую записочку принесла, разбирайся, Господи».

Но больше не со злом, а в радостном недоумении, что ей не стыдно и легко даже не в животе, а в голове.

Тут завыла сирена. Клара шла по главной торговой улице Старого города — ей навстречу неслись евреи разного вида: в полосатых халатах и меховых шапках, в сюртуках и в шляпах, в пиджачных парах и картузах, с пейсами и просто так. Клара догадалась, что наступил час субботней молитвы и в еврейский квартал спешат богомольные.

Они огибали ее резким изломом, шарахаясь и сбиваясь с шага на мгновение.

Клара шмыгнула в ближайшую раскрытую дверь. Всюду навалены мешки, некоторые с прорехами, пол усыпан разноцветной пылью. В воздухе стоял запах пряностей, из которых Клара различила только корицу и ваниль. Она одурела. Присела на мешок. Потом прилегла. И забылась.

В мороке ей чудилось, что она смотрит в бумажку с именем-отчеством клиента и не может разобрать буквы.

Ее растолкал старик, растолкал, можно сказать, не обидно, без силы. Рукой показал на выход и помахал ладонью: мол, давай выметайся на свежий воздух, нечего тут валяться.

Клара быстро поднялась и, еще плохо соображая, застыла.

Старик махал рукой и кричал наружу. Вошли двое парней, что-то сказали старику, засмеялись, старик тоже.

Один из парней спросил:

— Турист?

— Да, да, Совьет Юнион, — выпалила Клара, — руссо, руссо, — и двинулась к двери.

Тот, который спросил, растопырил руки для объятия, весело сгреб ее, словно курицу, но, внезапно брезгливо скривившись, толкнул к старику.

Клара споткнулась и упала на колени.

Парень что-то быстро говорил старику, тот с осуждением качал головой, глядя Кларе в глаза.

— Я ничего не испортила здесь. Я в другом месте… Вы понимаете. Здесь я ничего не сделала.

Но разве им объяснишь?

Клара лепетала свое, старик и парни в один голос кричали:

— Мани, шекель, — и указывали пальцами на тот мешок, где спала Клара. Деньги требовали.

Клара вытащила из сумки все, что было в кошельке, — таскала наличность с собой, для надежности, и аккуратно, насколько вышло, протянула их старику. Показала пустой кошелек.

— Зэц ол? [23] Это всё? ( англ., искаж. ) — вежливо спросил другой парень.

— Всё, только отпустите, — подтвердила Клара.

Старик взял деньги и не считая сунул под хламиду мешочного цвета.

И снова замахал рукой, подметая воздух, — на выход. Теперь все трое улыбались, и Клара тоже, чтоб никого не обидеть.

Шла в гостиницу, и ее опять обходили евреи. Молитва закончилась, они спешили по домам.

На следующий день Клара не спустилась на завтрак. Анализируя этот свой опрометчивый поступок через несколько часов, когда голод подступил серьезно, Клара взвалила вину на паломников, которые, конечно, испортили бы ей настроение хоть чем-нибудь. Хотя бы тем, что набирают булочки и крутые яйца впрок без стыда.

Думала: что делать с отсутствием денег? Заявить в полицию? Но, во-первых, лавку с пряностями ей не найти вовек. А во-вторых, причинно-следственную связь назад не вернешь. Придется все рассказать.