Жан Эшноз - Гринвичский меридиан

— Знаю, сейчас рядом с вашим отелем опять идет «Ему уготован ад». Вы ведь это и хотели посмотреть?

Молчание Селмера подтвердило, что Карье угадал. Атмосфера слегка накалилась.

— Говорят, копия очень скверная, — задумчиво произнес Карье.

— Слушайте, — сказал Селмер, — если вы меня пригласили сюда, значит, я вам нужен. А если я вам нужен, то, поверьте, не стоит пытаться запугать меня.

— Согласен, — ответил Карье, — сейчас я вас успокою. Ваше здоровье.

Они осушили бокалы, и Карье незамедлительно наполнил их снова.

— В работе, которую мы вам предлагаем, неизбежно будут возникать нештатные ситуации, опасные или темные моменты, да вообще все что угодно. Так вот, слушайте меня внимательно, — отчеканил он, — что бы ни случилось, если у вас не будет точных инструкций, приложимых к данным конкретным обстоятельствам, вам придется действовать только так, как вы сами сочтете нужным. Вы не должны терять время, стараясь связаться с нами. Вы обязаны полагаться исключительно на свою собственную интуицию, на спонтанный порыв, даже если он покажется вам абсурдным или сомнительным, даже если — я подчеркиваю! — он пойдет вразрез с вашей задачей. Ну-с, что вы об этом думаете? Разве это вас не успокоило?

Селмер ответил не сразу. Он встал с бокалом в руке, направился к окну и выглянул на улицу, отодвинув штору, не то коричневую, не то бежевую. Впрочем, в комнате все цвета были не то коричневыми, не то бежевыми. Зато снаружи они колебались между коричневым и серым, хотя и этот последний тоже был близок к бежевому. С минуту он разглядывал пустырь вокруг дома, где проходила какая-то женщина и играл ребенок, таскавший за собой игрушку.

— Я мог бы отказаться, — мягко сказал он, следя за неровными зигзагами игрушки.

И обернулся. Карье молчал, уставившись в пространство.

— Вы, кажется, не на того напали, — продолжал Селмер. — Когда человеку не дают определенной программы, это значит, что он уже подчиняется своей собственной программе. То есть этот человек отличается стабильными, устойчивыми реакциями.

— И что тогда?

— Да ничего, — ответил Селмер.

Но в этот миг поле его памяти пересек розовый автобус Кито—Богота, промчавшийся слева направо, на скорости девяносто километров в час.

— У меня бывают и резкие реакции, — продолжал он так, будто излагал симптомы болезни врачу на осмотре. — Такие приступы злобы, когда я плохо контролирую себя, что-то вроде внезапных импульсов. Да, именно импульсов.

— И что тогда? — повторил Карье. — Какое это имеет значение?

— Вам нужен кто-нибудь более спокойный. У меня слишком неустойчивая психика.

— Что вы имеете в виду?

— Ничего, — сказал Селмер.

— Да нет, — возразил Карье, — вы имеете в виду нечто определенное. Вы думаете о трех американцах.

Миг назад Селмер улыбался, и эта улыбка не сошла с его лица. Она даже стала чуточку шире, но тут он отвернулся к окну, и Карье так и не узнал, каким образом это лицо изменяет свою мимику. Прошло несколько секунд, потом Селмер вернулся к своему креслу; теперь его черты были бесстрастны, но на них лежала тень усталости. Он вынул из кармана сигарету. Карье взял бутылку Suze и наполнил бокалы на две трети. «Может, я просто пьян», — быстро подумал Селмер.

— Вы неплохо справились с американцами, — говорил тем временем Карье. — Конечно, вы шли на риск, не покончив разом со всеми тремя. Вайсроя можно было бы устранить сразу же, но вы не могли знать, что он самый крутой из них. И потом, это придало делу некий эстетический оттенок, что само по себе неплохо. Оно весьма нуждалось в эстетике, — со смехом добавил он.

— Послушайте, — начал Селмер довольно спокойно, — вы не могли об этом знать.

Странно, ему вдруг показалось, что он сможет убедить Карье в том, что он не знал этого; нужно просто разъяснить ему все причины — бесчисленные, неопровержимые, по которым Карье не мог о нем знать, и тот согласится и скажет, что он и вправду ничего не знает и никогда не знал. Для этого требуется только одно — изложить свои доводы ясно, методично и уверенно. И в то же время в глубине души он уже понял, что это бесполезно. Но все-таки сделал безнадежную попытку.

— Вы не могли об этом знать, — повторил он. — Постарайтесь же понять.

Карье снова издал зловещий смешок; этот звук напоминал свист воздуха, выходящего из спущенной шины.

— Я ни с кем там не был знаком, — сказал Селмер. — Я очутился там чисто случайно. И со мной никто не знакомился. Я ни с кем не разговаривал, ни с кем не завязывал никаких дел. Вы не могли этого знать.