Алексей Серов - Мужчины своих женщин

— Я вернусь, — пообещал я, застегивая молнию сумки. И тяжелой походкой терминатора вышел за дверь.

Через три дня, ровно к следующему экзамену, я снова приехал в Москву. Добрался до общаги. Робко постучал в дверь.

— Ты?! — радостно вскрикнул Олег. Меня удивил его бледный, усталый вид и какая-то общая растерзанность. — Заходи! А у меня тут…

Все здесь было, как и три дня назад, только еще хуже. Северный поэт словно и не просыпался. Как уложили его на полу, так он и лежал. Выяснилось, что эти три дня он не просыхал. Да и весь этаж гудел по-прежнему, праздник обреченных продолжался. Но меня все это больше не интересовало. Дома я принял твердое решение поступить в институт. Следовательно, о водке нужно было забыть, меня ждали учебники. Впереди — труднейшие экзамены по русскому языку, по русской литературе, по истории. И еще ожидалось собеседование, на котором, по слухам, местные киллеры заваливали даже круглых отличников, если им что-то не нравилось.

— Я ни одной ночи не спал! — плакался Олег. — К нему тут ходят и ходят, курят, пьют! Дверь все время настежь! Я уже просил коменданта отселить его от меня или дать мне другую комнату. Но свободных комнат нет! Жить так дальше я не могу.

— Алексей, — подал голос северный поэт. — Слышь, Алексей… Мне плохо. Сходи за водкой. Деньги в пиджаке…

— Не надо! — жалобно попросил Олег.

— Все нормально, — сказал я, успокоительно похлопав его по плечу.

Через пять минут вернулся с бутылкой. Налил поэту стакан.

— Толя, ты что — запойный?

— Ага, — сказал он в мучительной тоске. — Полгода держался, чтобы в институт поступить. И вот…

«Неужели я и в этом виноват? Если б знать… Да что он, ребенок малый, — вдруг подумал я, — в самом-то деле? Надо ж хоть немного думать головой».

Олег оказался славным парнем. Мы сдружились.

Анатолий продолжал пить. Наши с Олегом попытки образумить его ни к чему не привели. Естественно, экзамены его больше не интересовали. Когда деньги кончились, он уехал. Правда, успел купить себе новые ботинки.

Финальное собеседование происходило так.

— Хотелось бы узнать, зачем, собственно, вы к нам приехали? — спросил Сергей Николаевич Есин, божьей милостью ректор этого учебного заведения.

Он невнимательно листал бумаги в моем деле. Рядом с ним сидели еще двенадцать апостолов из приемной комиссии.

«Вот те на, — подумал я. — Неужели все настолько скверно?»

— Как вы думаете, — продолжал ректор, — кого готовят в нашем институте? Кем вы намереваетесь стать после его окончания?

Ответ был слишком очевиден, чтобы долго раздумывать.

— Учат, наверное, на прозаиков и поэтов.

И тут они все засмеялись — негромко и незлобиво.

— Ошибаетесь, — сообщил С. Н. — Прозаиком или поэтом надо родиться, а мы готовим здесь литературных работников. Понимаете разницу?

— А, — сказал я. — Может быть. Вам видней.

Они опять немного посмеялись, и ректор продолжил:

— Так чтобы мне не лезть глубоко в ваше дело, я спрошу у Михаила Петровича Лобанова, что же вы нам прислали. Михаил Петрович, пожалуйста.

Великий Лобанов, с виду казавшийся всего лишь пенсионером, на полставки подвизающимся в институте, стал докладывать, часто взглядывая поверх очков.

— Алексей Анатольевич прислал нам повесть под названием «Кандидат». В ней он попытался изложить свои жизненные наблюдения, с претензией на философию, а также щедро сдобрил их фантастикой. Правда, в повести очень много болтовни, воды, но своими бытовыми наблюдениями она ценна.

Видимо, это было и все. Слушая М. П., я в такт его словам кивал головой, хотя он говорил совершенно не о том, о чем я писал. Но спорить здесь, перед апостолами, мне вовсе не хотелось.

— Так, — сказал ректор, — ясно. Расскажите нам, кто вы такой, где работаете, чем занимаетесь.

Я рассказал. Мое незамутненное происхождение, кажется, умилило комиссию. Самородок из провинции явился. Я и раньше слышал, что здесь не больно-то любят абитуриентов-москвичей и тех иногородних, у кого уже есть высшее образование. С этой стороны у меня все было идеально. Рабоче-крестьянское происхождение. Среднее образование. Московской прописки даже близко нет.

Апостолы смотрели уже не так враждебно, как в самом начале разговора. Я приободрился.

— Родители тоже на заводе работают? Завод, наверное, еле дышит? — участливо допытывалась одна дама из комиссии.

Я скорбно кивнул ей. Хотя вообще-то завод наш работал нормально. Но мне нужно было использовать все шансы.