И. Грекова - Пороги

…н-о-с-т-и — к-и…

— Стоп, — сказала Дятлова, — убавьте звук. И сколько раз вам говорить: не начинайте с середины фразы!

Короткое молчание, и снова нечеловеческий голос, правда чуть потише. Он скандировал по буквам:

н-е-о-г-р-а-н-и-ч-е-н-н-ы-е — в-о-з-м-о-ж-н-о-с-т-и — к-и-б-е-р…

Внезапно звук оборвался.

— Черт! — раздалось из угла. После синтетического живой человеческий голос, даже ругающийся, был отраден, как зеленая лесная лужайка после продымленного шоссе.

— Что случилось? — спросила Анна Кирилловна.

— Пропал звук.

— Слышу. Восстановите.

— Пробую. Все на соплях.

Несколько писков, всхлипов и скрежетов, и звук пропал окончательно.

— Неограниченные возможности кибернетики, — резюмировал Коринец, выходя из угла.

— Не иронизируйте. Еще вчера он отлично работал.

— Это проделки Картузова, — сказала Даная. — Вчера в конце рабочего дня он все тут вертелся и говорил об энтээр.

— Ладно, спишем неудачу за счет Картузова. Я думаю, Юра, вам все понятно?

— Непонятно — зачем? Уж не говорю о тембре.

— Тембр — дело наживное. А вообще читающий автомат очень может быть полезен. Например, для слепых. Даже этот несовершенный образец…

Коринец мефистофельски засмеялся:

— Неужели вы всерьез думаете, что можно каждого слепого снабдить даже таким несовершенным образцом?

— Думаю, — храбро ответила Анна Кирилловна.

— А главное, не предпочтет ли этот слепой сам читать книгу пальцами, по старинной системе Брайля? Это по крайней мере не терзает слуха. Вы спрашиваете: для чего это? — обратился он к Нешатову. — Не для чего, а почему. Задание не обсуждают, его выполняют. По возможности досрочно. А нужно это или нет — судить не нам, а начальству.

— Илюша, давайте без демагогии. Вы преувеличиваете. И в конце концов нельзя успешно работать, если не веришь в идею.

— Можно. Все зависит от того, как понимать «успешно». Можно выполнять и перевыполнять план, висеть на Доске почета, получать премии…

— Видели? «И ничего во всей природе благословить он не хотел». Вот и работай с такими людьми. Пока был Толя, все шло хорошо. Идея была его, и он в нее верил.

— А кто это Толя? — спросил Нешатов.

— Толя Зайцев, наш инженер. Перешел в академический институт, где больше платят. Обычная история — утечка мозгов. Без него как без рук.

— Может быть, мне попробовать? — неожиданно для себя сиплым голосом спросил Нешатов.

— Ой, Юрочка, золотко, будьте отцом родным!

— Есть у вас схема?

— Где-то есть.

Нашли схему. Нешатов погрузился в нее. Даная стояла рядом, заглядывая ему через плечо; он коротко сказал: «Отойдите». Она послушалась. Он подошел к установке, тронул один, другой тумблер, поиграл сопротивлениями, емкостями… Наконец-то он чувствовал себя на месте. Через малое время писки и чириканья прекратились, и опять возник синтетический голос, вещавший о неограниченных возможностях кибернетики…

— Хватит, — сказал Нешатов и выключил голос.

— Юрочка, вы гений.

— Просто грамотный инженер. Даже не инженер, а техник. С этой неполадкой мог бы легко справиться Картузов, если бы соответствовал своему назначению.

Тут отворилась дверь, и вошел молодой человек в голубой джинсовой паре, худощавый, впалогрудый, — общее впечатление доски, чуть прогнутой в верхней части. Лицо красивое, хотя и немужественное. Синие глаза, смуглая кожа, мягко вьющиеся полудлинные волосы.

— Анна Кирилловна, вы меня вызывали. К вам можно?

— Конечно, Гоша. Заходи, рассказывай.

Нешатов хотел уйти, но Анна Кирилловна его остановила:

— К вам у меня отдельный разговор. Подождите, мы скоро.

Нешатов присел поодаль, рядом с автоматом. Считывающая головка напоминала клюв большой птицы. Гоша с Анной Кирилловной сели за стол. Вид у нее был воинственный, у него — виноватый.

— Ну, что принес? Покажи. Переделал доказательство, как я говорила?

— Нет еще.

— Почему?

— Некогда было.

— Чем же ты был занят, милый друг?

— Ну так, разными делами. Читал Кауфмана…

— Ты уже месяц его читаешь, пора бы и кончить. А статью Миропольского достал?

— Нет еще.

— Бить тебя некому. А почему такой тощий? Ешь ли досыта?

— Отлично ем. Превосходно.

— Где?

— Где придется. В столовой, дома…

— В каком доме?

— В родительском. Или в другом.

Анна Кирилловна вздохнула:

— Эх, Гоша! Глазами ты в мать, смуглотой в отца. А беспутством ты в кого?

Гоша молчал, крутя завиток волос.

— Ну, что мне с тобой делать? Срок аспирантуры кончается, а у тебя еще конь не валялся. Думаешь, диссертацию за тебя напишет кто-то другой?