И. Грекова - Пороги

— Юрочка, я за вами. У всех в отделе вы уже побывали, а у меня нет. Как раз вчера наш автомат начал сносно работать… Пойдемте со мной.

Нешатов мялся. Как раз сегодня идти к Анне Кирилловне было ему не с руки…

Она глядела на него снизу вверх круглыми, карими, умоляющими глазами. Только подумать — его научный руководитель! В то время для него почти божество. Где-то наверху, в недосягаемости. Моложавая, веселая, звонкоголосая… А теперь он с жалостью глядел на редкие оранжевые кудри, на неровно накрашенный рот, на стоячие подведенные бровки, поперек одной из которых легла моршна… Что только делает время с женщинами! И как они не понимают, что все ухищрения делают их не моложе, а старше?

— Давайте, будьте умницей, пойдемте в мою лабораторию. Не понравится, не буду удерживать, честное слово.

Вот неудачно: именно сегодня, когда у него впервые забрезжила идея… Но все равно в общей комнате работать нельзя.

Она торопливо шла по коридору, похожая на голубого слона. Ноги почему-то были в носках, несмотря на сезон. Она говорила, чуть задыхаясь:

— Вот увидите, вам понравится. Тематика перспективная. А люди! Высший сорт. Илюша Коринец — молодой светоч, капризен, строптив, в универсальной оппозиции, но золотое сердце! Даная — та просто душечка. Женщина без границ. Прелестная непосредственность, а ведь умна! Игорь Константинович последнее время стал ходить редко, но мне даже не жаль: перед его скепсисом я прямо пасую, всякая идея останавливается в горле. Есть два эмэнэса, но те новички, к теме еще не приобщились…

— А как называется тема?

— «Машинное чтение печатных и рукописных текстов». Название длинное, мы просто говорим «читающий автомат».

— Как, и рукописные читает? — с невольным интересом спросил Нешатов.

— Ну, до рукописных еще далеко, а с печатными кое-как справляемся. Правда, только один шрифт, точнее, гарнитура. Считывающая головка сканирует поле знака…

Нешатов слушал вполуха. Все это было вполне тривиально.

— А рукописные? — бестактно повторил он.

— Пока плохо. Можно, конечно, заставить человека писать по трафарету, но все понимают, что это не то. Саша Фабрицкий неосторожно подписал задание, а нам расхлебывать… Я очень надеюсь на вас.

Нет, не буду я с вами этого расхлебывать, думал Нешатов. У меня своя идея. Если выйдет — стоило приходить в институт.

«Лаборатория» оказалась даже не отдельным помещением, а просто выгородкой в машинном зале. Какая-то перебранка слышалась за шкафами, о каких-то сверках и тестах, кто-то орал: «Не пудрите мне мозги!» Дятлова постучала кулаком по фанерной стенке, поднялось облачко пыли, спор продолжался, но тише. «Это из нечаевского отдела, — сказала она, — у нас такого не бывает. А где Илюша? Ау!»

Из-за стойки вышел Илья Коринец, тот самый удлиненный юноша с синим пятном на губе, которого Нешатов уже знал в лицо.

— Знакомьтесь, это Юрий Иванович Нешатов, мой бывший ученик, а это Илюша Коринец, ученик теперешний, даже не мой, он аспирант Александра Марковича, так сказать, приемный ученик…

— Мы встречались, — сухо сказал Нешатов.

— Тем лучше. Илюша, продемонстрируйте Юрию Ивановичу читающий автомат.

На лице Коринца выразилось презрение, синее пятно дрогнуло;

— Чего там демонстрировать, один стыд. Позавчерашний день техники. Да и сама задача сегодня неактуальна. Вопрос был моден несколько лет назад…

— «Моден»! — передразнила Дятлова. — Наука не джинсы. А по-моему, последний вариант вполне сносен. Читает внятно, отчетливо…

— По складам, — вставил Коринец. — Буки-аз-ба.

— Не все сразу. Дайте время — научится.

Она напоминала бабушку, при которой ругают за тупость ее любимого внука.

— А голос? — спросил Коринец.

— Голос действительно неприятный. Еще повозимся и изменим тембр. Все в наших руках.

— А мне его тембр даже нравится, — это сказала Даная, внезапно возникшее из угла ржановолосое видение, улыбающееся глазами, губами, даже бедром. — Тембр властный, сразу видно — мужчина.

— Вот видите, Илюша, у нашего автомата есть даже поклонницы. Все признаки человека.

— Не все. У него нет, например, совести, а у меня, к сожалению, есть.

— Бросьте, Илюша. Мировая скорбь вам не к лицу. Давайте демонстрируйте.

— Вам же хуже. — Коринец удалился в один из углов выгородки. Возникли какие-то скрипы, пиликанье, птичий щебет, и вдруг на фоне шума зазвучал нечеловеческий, безобразный голос. Он произносил один за другим отдельные звуки: