Жан Эшноз - Чероки

Заперевшись на все замки, Фернан пересек комнату с книгами, потом другую, такую же захламленную, но не книгами, а кучами скомканного белья, и взобрался по восемнадцати ступенькам наверх, в маленький кабинет, обставленный настоящей мебелью, иными словами, стулом и столом, на котором был водружен древний телефонный аппарат. Он сел, снял трубку, набрал один номер, затем второй, каждый раз долго ожидая ответа под пронзительные звонки, которые разносились эхом по затихшему безлюдному дому, отдавались дребезжанием в оконных стеклах и разбудили кошку. Наконец по третьему номеру, после двенадцати гудков, ответили.

— Его нет дома, — сказала Вероника. — Нет, понятия не имею. Я как раз пришла забрать свои вещи, уже выходила и вдруг услышала ваш звонок. И помчалась назад, прямо задохнулась (она громко подышала в трубку). Да, конечно, я передам, хотя, вообще-то, не знаю… Может, я его и не увижу. Вроде бы он еще не возвращался. Ладно, я ему записку оставлю. Что написать, кто звонил?

— Бесполезно, — сказал Кремье, щелкнув переключателем на табло машины, после чего рация, вернувшись к своим передающим функциям, снова начала извергать воинственные приказы. — Ничего они не знают. Поехали отсюда.

— Старая сволочь, — повторил Гильвинек. — Гляди, что я у него свистнул: с паршивой овцы хоть шерсти клок.

И он вытащил из-под куртки книжку. «Я на ней сидел, — сказал он, — прилично выглядит, и обложка ничего». Это было английское карманное издание «Калеба Вильямса» Уильяма Годвина [22] Годвин Уильям (1756–1836) — английский писатель. Полное название романа — «Вещи как они есть, или Приключения Калеба Вильямса» (1794). ; бежевые буквы названия четко выделялись на рисунке темных тонов, где мужчина с озабоченным лицом сидел в глубине фиакра.

— Ты разве говоришь по-английски? — спросил Кремье.

— Нет, но вот как раз и будет повод научиться. Лучший способ освоить язык — это лингвистическое погружение, слыхал про такое? А обложечка и вправду клёвая. Ты что, не любишь литературу?

— Да нет, — ответил Кремье. — Не особенно.

— Глянь-ка на рисунок! — воскликнул Гильвинек, — этот тип в фиакре, он же на тебя похож. Вылитый портрет!

Он принялся листать книжку, а Кремье глядел на него, как очень одинокий человек глядит иногда на свою собаку — снисходительно, с примесью отчаяния и оттенком глухого раздражения. Потом его взгляд вдруг застыл и сделался отрешенным. «Эй! — окликнул его Гильвинек, — что случилось?» Кремье встряхнулся и знаком приказал ему ехать.

— Ладно, — заключил он, — надо будет составить рапорт.

— Слушаюсь, шеф, — ответил Гильвинек.

— С чего это ты меня величаешь шефом?

Они отъехали. Гул их мотора начал слабеть, а потом и вовсе растворился в отдаленном городском шуме, их уже не было видно возле дома. Да, их уже не видно возле дома. Но мы-то еще здесь. Окружающий пейзаж можно назвать блеклым и тусклым. Погода холодная, сырая. На улице безлюдно и тихо, если не считать отдаленного городского шума, но он не представляет никакого интереса. Так что и нам, собственно, тут делать нечего. Но вот слышится урчание другого мотора, сперва приглушенное, затем окрепшее; наконец оно воплощается в новую машину, которая сворачивает в проулок, подъезжает к дому и тормозит как раз на том месте, где недавно стояла «504»-я. Это взятая напрокат «Мазда» Фреда. Неужели что-нибудь все-таки произойдет? Неужели мы ждали не напрасно?

Раздраженный Фред пробежал по узкой дорожке между стеной дома и садом и без стука ворвался в кухню.

— Ну и ну! Ты что себе позволяешь? — возмутился Фернан.

— Здравствуй, — сказал Фред, — это я.

— Вижу, что ты.

— Я ехал мимо…

— Как, и ты тоже?

— Что значит «я тоже»?

— Если ты по тому же делу, что в прошлый раз, я ведь тебе сказал тогда: нет. И сейчас повторяю: нет, нет и нет.

— Послушай, — сказал Фред, — это можешь сделать только ты и никто другой. Ты ведь знал Бенедетти, ты его знаешь. Тебе ничего не стоит поговорить с ним обо мне, просто словечко замолвить. Ну поверь, что это очень важно.

— Нет, — упрямо твердил Фернан, — не будет этого.

— Ну я тебя прошу, позвони ему, — настаивал Фред. — Позвони, дядюшка!

— Да пойми же ты, не могу я, — объяснил дядюшка, — не могу и всё. Там уже при нем Жорж. И вы с ним опять сцепитесь.

— Вот так я и знал! — воскликнул Фред, — ты, значит, тоже на стороне Жоржа.

— Не будь дураком, — посоветовал Фернан.

— Вы всегда были против меня, все, все! — злобно заорал Фред. — Но мне на это начхать. Я вас презираю, я плюю на вас. Мне все это до лампочки, слышишь? Я вам покажу! Теперь я знаю, что мне делать!