Павел Тетерин - Новый альбом

Сколько людей спаслось благодаря спасательным жилетам?

Сколько поднятых подлокотников спасли жизнь человеку?

Сколько открытых шторок помешали спокойно приземлиться?

Сколько разбуженных перед посадкой людей смогло выжить, когда вся эта тупая махина валится с неба?

Не надо держать нас за тупое стадо — мы все прекрасно знаем, что перелёт — это маленькая русская рулетка. Так давайте же перестанем врать себе и окружающим. Перестаньте рисовать улыбчивые лица на буклетах по использованию спасательных плотов и показывать нам счастливчиков, весело скатывающихся в воду из самолёта, плавающего на поверхности как пластиковая уточка.

За вашу ложь, хамство и лицемерие я приговариваю вас к смерти. Приговор обжалованию не подлежит, будет приведён в действие через пятнадцать минут.

Но у вас был шанс. Я ведь всегда даю шанс. Та дура на дороге — не хотела пропустить машину в левой полосе — умри. Лысый неудачник в туалете — сколько раз ты портил людям настроение только потому, что ты ничего более не научился делать — умри. И пассажиры этого борта — я ведь давал вам шанс. Шанс быть людьми и вести себя соотвественно. Но вы ведь не слышит слов, не понимаете очевидных вещей. Каждый считает себя центром, вокруг которого всё должно крутиться — так давайте посмотрим, так ли вы все важны, как пытаетесь казаться?

Если сейчас достать из кармана пушку и потребовать от всех собравшихся — не денег, не драгоценностей, а просто взять и нормально вести себя — ваши эгоистичные анусы сожмутся от ужаса, но даже перед лицом смерти вы не сможете вести себя, как люди. Потому что большинство из вас просто не в курсе, что это такое.

И за это — умрите.

умрите.

УМРИТЕ.

Затаив дыхание, Олег, с отвалившейся челюстью, наблюдал за бегущим по экрану курсором, оставляющим за собой черные следы слов.

Парень был сумасшедшим, это было понятно как божий день.

Какая-то энергии исходила от него — от него или от компьютера, Олег не мог сказать, что это было, но каким-то шестым чувством ощущал это так же отчетливо, как легкий ветерок из вентиляционного отверстия у него над головой.

Руки в черных костлявых перчатках на мгновение зависли над клавиатурой, а затем быстро вывели:

А ведь никто из этих несчастных до сих пор не знает, что их самолёт упадёт всего через полчаса, как только погаснет табло «Пристегните ремни». Зыркайте сколько угодно на попутчиков, разбирайтесь из-за свободного места на полках, хамите друг другу сколько влезет — вас всех всё равно не станет совсем скоро. Когда двигатель правого крыла взорвётся, вас всех раскидает по кускам в воздухе, как конфетти из новогодней хлопушки.

так что давайте, доживайте свои последние минуты так, как привыкли — задрав нос и высокомерно поглядывая на своих соседеййййййййййййййййййййййййййййййййййййййй ййййййййййййййййййййййййййййййй

Вдруг рука в чёрной перчатке замерла на месте, вдавив букву «й» на клавиатуре. Он будто бы завис на пару секунд, затем пальцы снова быстро забегали по клавишам. Олег, широко раскрыв глаза, смотрел и ждал, что же будет дальше — казалось, что вместе с этой чёртовой залипшей клавишей сердце у него также замерло на месте, мелко забившись, как полевая мышь при виде хищника. Вдруг курсор на экране компьютера вывел:

Ну и как тебе, знать, что случится совсем скоро, а, Олег? Интересное ощущение, правда?

А тебе не говорили, что читать чужие письма нехорошо?

Оцепенев, Олег смотрел на последнюю строку на компьютере.

И вдруг в его голове будто что-то щёлкнуло.

Авария по дороге в аэропорт.

Туалет в зале ожидания.

Крик мужика…

— Кто нибудь, помогите!

…дипломат, с треском падающий на пол… слова на экране компьютера этого психа.

Неполадки в двигателе… ошибка техника…

Все сложилось в какой-то чудовищный, не поддающийся законам здравого смысла пазл. В голове быстро, как на ускоренной перемотке, пролетели все странные события сегодняшнего утра. Но самое страшное было в том, что конец всей этой истории, кажется, был ещё впереди.

По спине неприятно сбежало несколько капель холодного пота. Сердце гулко колотилось в груди, и Олег чуть ли не физически почувствовал поднимающуюся где-то в районе живота панику. В голове пульсировал только один вопрос, огромный, как скала, вытеснивший собой все остальные мысли.