Александр Шелудяков - ЮГАНА

На другой день, утром, взяла Югана старенькое нательное белье Ургека и штаны, захватила с собой его кепку, чирки поношенные, местами в дырах. Ушла эвенкийка на окраину Улангая, набила рубаху и штаны мхом, соорудила из бересты подобие лица человека, натянула кепку. Потом натаскала хворосту, валежника – и, считай, все у нее готово к заклинанию. Еда для костра есть. Чучело человека, двойник Ургека, лежит рядом.

– Хо-хо, Сын Смерти, Зайсан! Югана говорить с тобой будет! Зачем ты нагнал страх на сына Волнореза?

Зачем ты, смерть, убила молодого охотника Ургека? Вот он лежит совсем мертвый: с дымом священного огня, на крыльях Тугэта, пойдет он в небесный урман. Разве ты, смерть, не могла подождать, когда Ургек станет стариком и ноги у него не смогут ходить по земле, а глаза видеть звезды на небе. Пошто молодого мальчишку съела? Совсем нынче чужой парень приехал в Улангай. Югана этого парня тоже будет звать Ургеком. Хо, смерть! Хо, Зайсан! Этот парень сильный, он друг великого духа урманов! Бойся, смерть, Ургека, и ты, Зайсан, бойся Ургека…

После такого запуга смерти Югана разожгла костер и сидела около огня, пока не сгорело дотла чучело, подобие человека. Вот так она прогнала смерть от Ургека.

А нынче направила эвенкийка Ургека на медвежью тропу затем, чтобы он сам победил свой страх. Из тайги, с охоты на зверя, должен вернуться Ургек смелым вождем, мудрым шаманом. У Юганы есть главный молодой вождь – Орлан. Но нет пока еще у эвенкийки молодого шамана. Ургек должен стать шаманом – таково желание Юганы.

Озеро Вас-Эмтор отделялось от Игол-реки возвышенным береговым валом, насыпанным когда-то, в досельные времена, руками человека. Возможно, минуло не одно тысячелетие, и время было бессильно превратить озеро, лежащее в живописном прибрежном кедраче, в болото. Но вот совсем недавно, прошлой осенью, кто-то заложил взрывчатку и целенаправленным взрывом открыл скат, выход озерным водам в реку. Погибло озеро. Теперь-то уж всепоглощающие болотные мхи найдут себе благодатную почву и пищу.

Сначала Андрей Шаманов считал, что старый хант охотник ошибся. Думалось художнику, что в районе Игола производили работы геофизики, изучали залегающие глубинные пласты с помощью взрывных волн. Но когда они с Таней Волнорезовой приехали к озеру Вас-Эмтор, осмотрели эти места, то им стало понятно: старик Тунгир был прав, люди что-то искали, не только взрывали, но и копали землю лопатами. Вели торопливый, воровской поиск.

– Андрей, вода пошла на убыль. Берег прокопа мутит, начинает мыть яр… Я там ходила и посматривала, знаешь что нашла… Вот, посмотри: это лежало в куске дерновины, которую отбросило взрывной волной. Таня протянула Андрею желтоватую, как бы ржавую, ножевидную пластину из бивня мамонта.

– Это, Таня, скребок. Видимо, употреблялся для выделки шкур как режущий, скоблящий инструмент.

Меж двух молодых кедров, у кромки Игола, натянуты две палатки. Место маленького стойбища обнесено жердями. Горит дымокур. Андрей Шаманов сидит на кедровом кругляке, стесанном седловиной под скамейку. Чуть в стороне от костра, на расчищенной от мха и травы земле – площадка, залитая коричневым «цементом», и на ней под шатровой крышей из бересты выложено восьмистенное здание – макет, а вокруг, в восьмилепестковом венце, наподобие формы цветка, красуются боги-идолы, стоящие лицом к храму. У ног Андрея лежат бесформенные куски глины, головки каких-то загадочных птиц, зверей, вылепленных из белой глины, смешанной с сапропелевым илом.

– Не могу я понять, Андрей… Послушай меня: и что тебе дался этот древний языческий храм, – ткнув пальцем в сторону модели языческого святилища, спросила Таня.

– Наверное, когда женщина беременная, она мечтает: вот, мол, рожу сына и вырастет он у меня необыкновенным человеком, станет великим землянином или небожителем в космосе. Что-то похожее, Таня, творится и с художником: он долго вынашивает свой замысел, после мучительного поиска наступают родовые муки… То, что видишь, – модель языческого святилища антов, русских славян. Языческий храм – звучит как-то напыщенно, громко. Русские жрецы строили свои храмы из дерева, обстановка в святилищах была скромной.

– Андрей, но ты ведь говорил, что на Руси не осталось летописных источников, в которых бы говорилось, какими были языческие храмы, какими были изображения богов-идолов. Так почему же теперь ты говоришь о Перуне, Родане, Ладе и других богах язычников как о понятных и близких людях?