Александр Шелудяков - ЮГАНА

Охотничий промысел у эвенков племени Кедра был не просто обыденным занятием добычи пищи, шкур, пушнины. Охота – это еще неизведанная тропа в мир и царство душ зверей. Поэтому окружен был охотничий промысел древними, языческими поверьями, обычаями. Зверовой промысел был густо замешан на предсказаниях, запретах и считался из века в век священным.

Когда в тайге или на стойбище шел разговор об охоте, то не допускалось насмешек, хвастовства и оскорбления по отношению к птице, зверю, рыбам – считалось великим грехом.

Отправиться эвенку на промысел всегда нужно было «чистым». Запрещалось обычаем перед выходом в тайгу спать с женщиной, а также проявлять разные нежности к слабому полу. К промысловой ловушке – капканам, давящим лукам, плашкам на белку, к пальме, луку и ружью были отношения удивительной нежности, почитания и заботливости. Ни ружье, ни лук со стрелами, а также и другая разная промысловая ловушка охотника не бросались где попало и как попало, а всегда вешались по-хозяйски или клались и хранились вместе с промысловой одеждой в специальном амбарчике, по соседству с духами-идолами, обрядовыми «куклами». А все это уже значит, что в каждой ловушке живет душа, союзник и помощник человека тайги.

Когда Михаил Гаврилович с Орланом и Ургеком приплыли в обласах к берегу Улангая, Югана, поджидавшая их, положила в замшевый мешочек, висевший у нее на поясе, потухшую трубку, сказала:

– Вождь Орлан с Ургеком пусть идут домой, садятся в машину «вездетоп» и едут к дому Чарыма. Югана с Чарымом ваши обласы втащат на берег и перевернут их на подпорку, подсохнуть.

Поднялись по береговой тропинке на взгорок Орлан с Ургеком. Михаил Гаврилович проводил их взглядом, а после спросил у Юганы:

– Зачем вездеход понадобился?

– У Чарыма глаза мудрого человека. Позади у Чарыма большая тропа жизни, и пошто не знает он о том, что Орлан с Ургеком поедут на «вездетопе» за мертвой коровой и теленком. Надо мясо везти домой, его можно сушить, вялить и зимой собак кормить.

– Югана, пусть пока все там лежит на месте нетронутым, – попросил Михаил Гаврилович и начал пояснять: – Надо сделать лабаз и ночью подкараулить зверя, убить. Я сейчас возьму гвозди, топоры, да поедем с ребятами мастерить лабаз. Там, в развилке большой сосны, построим настил… – Старик хотел предложить Югане еще один вариант: поставить медвежий капкан или устроить кулему, давящую ловушку, но эвенкийка удивленно посмотрела на Михаила Гавриловича, перебила его:

– Хо, Чарым, ты говоришь языком трусливой женщины! Сегодня мясо коровы и теленка будет лежать в амбаре у Чарыма, а шкуры будут висеть на шестах в сенях. Медведь ночью придет, а еды у него нет. И он шибко начнет злиться, станет драть когтями кору сосны, кедра и будет рвать корни пней, рыть и кидать землю на том месте, где лежала его пища…

– Ну вот, Югана, с тобой вечно не дотолкуешься… – сказал недовольно Михаил Гаврилович. – Медведь свою убоину не найдет ночью и уйдет подальше в тайгу.

Упустим зверя из рук. Собак у нас нет. Четыре щенка мне обещали привезти из Ханты-Мансийска, обещанный кус не в зубах. Да и что про это говорить.

– На лабазах сидят и караулят медведя мужчины, у которых вместо сердца охотника – жирный кисель… Это на языке Юганы означало, что для вождей племени Кедра такая охота на зверя считается позорной.

– А как же, ты думаешь, будут парни промышлять? – удивленно разведя руками, спросил Михаил Гаврилович. – Ружья, даже ракетницу твою, забрали и увезли милиционеры. Эх, знать бы, так я оставил бы хоть свою пшикалку одноствольную. А ведь все виновата наша простодушная сибирская честность… Другой на нашем месте смухлевал бы да вместо ружей показал фигу к носу. Что, Орлан с Ургеком пойдут с рогатиной следить зверя? Так этот бугай клыкастый из них души вынет…

– Хо-хо, великий охотник Ургек один пойдет промышлять зверя. Он сам знает, чем и когда убивать медведя, – коротко ответила Югана.

А в это время Орлан запустил двигатель вездехода, выехал из ограды и повел машину к дому деда Чарымова.

Еще до заката солнца Михаил Гаврилович с Орланом и Ургеком не только перевезли домой убоину, но успели разделать, разрубить туши на куски. Все было сделано так, как предложила Югана: мясо лежало в амбаре на чистых берестяных листах, шкуры висели на шестах в сенях.

Эвенки из племени Кедра медвежий убой не едят, будь то корова или дикий олень, лось. Обычно таким мясом кормят собак. Охотники верят, что от такого мяса собака становится смелой, ловкой и выносливой. Но сегодня Галина Трофимовна сказала: