Александр Шелудяков - ЮГАНА

– Ав-ав, уу-уу…

Это, как поняла Югана, означало, что там, в бушующих волнах реки, возможно даже на этой плавежной сосне, несет человека.

Югана погладила Ушкана по голове, и тот, радостно взвизгнув, лизнул морщинистую руку эвенкийки и несколько раз тявкнул. Югана еще раз внимательно присмотрелась к плывущей по реке сосне, и ей почудилось, что на дереве омертвело, будто окаменев, сидел обессилевший человек, он сидел на комле сосны, как на спине золотисто-бронзового жеребца.

– Югана! – крикнул Орлан, подбежав к эвенкийке. – Да ведь на плывущей сосне человек! У нашей лодки-дюральки пробито днище. Вчера напоролись на топляк…

– У молодых вождей есть легкие речные обласы, – сказала Югана, дав понять, что теперь уже некогда думать о лодке.

И вот ушли от берега четыре речных обласа, ринулись в кипящие волны весеннего Вас-Югана.

– Твой хозяин живой там? – спросила Югана собаку, которая стояла у берегового обрыва и устремленно смотрела на плывущие обласы.

– Р-рр, ав-ав, – ответила собака и завиляла хвостом.

Эвенкийка хорошо понимала язык собаки. Человек на плывущей сосне был живой. Иначе бы Ушкан, почувствовав смерть хозяина, воем оплакивал бы несчастье. Как не понимать все это Югане, если у людей ее таежного племени собака считается обожествленной: она защитник, друг и кормилец человека урманной земли.

Обласы плыли по бунтующей таежной реке, как по цепочке. И снова вел свой облас первый Орлан. Югана тихо, как бы сама для себя, сказала:

– Хо, у Орлана, вождя племени Кедра, очень сильные руки, он быстро гонит свой облас!

И тут же старая эвенкийка подумала с опаской о том, что не успела она сказать ребятам, чтоб не ставили свои обласы бортами под волновой удар, когда человека будут снимать с плывущей сосны, а лучше всего кому-то одному подплыть к корневому вывороту и выскочить на стволину, потом держать облас за нос, подставляя корму вразрез набегающим волнам. И только после этого, считала Югана, надо уловить момент, когда сосна развернется боком к подветренной стороне, пересадить человека в облас к Орлану…

Радостный лай и повизгивание собаки возвестили ближним береговым кедрам, березам и всей этой уже давно заброшенной деревне Мучпар о том, что человек спасен.

– Орлан, вождь племени, взял твоего хозяина в свой облас, – гордо сказала Югана и, посмотрев на Ушкана, с улыбкой добавила: – У Карыша облас раскололи сердитые волны, ударили сильно о ствол плывущей сосны. И Таян потерял свой облас – его утащили игривые берегини на дно реки для люльки своим детенышам. Хо, это все совсем пустяк, большой беды нет.

Карыш и Таян, потерпевшие «кораблекрушение», как сиротливые гусята, сидели на комлине сосны. Теперь им оставалось ждать, когда Орлан с Ургеком вернутся за ними.

В носовой части обласа Орлана лежал незнакомец. Он был очень слаб, не мог говорить, лишь посматривал на своего спасителя, и на лице его, заросшем густой щетиной, вроде бы даже теплилась улыбка.

Ургек плыл в своем обласе почти рядом с обласом Орлана и готов был прийти на помощь брату в любую минуту, если мощная прибойная волна накроет утлую посудину и перевернет.

Югана стояла на взгорке у берегового обрыва и внимательно наблюдала за двумя плывущими обласами. Она тихо говорила, подбадривая своих воспитанников:

– Орлан, вождь племени Кедра, хорошо идет на своем обласе со спасенным человеком… Хо, теперь уже совсем недалеко от берега. Вот она, тихая вода в маленькой курье, совсем рядом.

Спасенный мужчина лежал закутанный в старенькое меховое одеяло из дымленой шкуры оленя; Югана напоила его густым заваром из листьев и корней брусничника. Издавна считается у северян этот чай напитком бодрости и долголетия.

– Югана, – спросил тихо незнакомец, – как там ребята?.. Кажется, я начинаю приходить в себя…

Эвенкийка посмотрела в глаза мужчины и, улыбнувшись в ответ, промолчала.

– Как ребята выкарабкались из речной падеры? – повторил свой вопрос незнакомец.

– Хо, молодые вожди рубят сейчас кедровую сушину на дрова. Они будут топить баню, воду в большой бочке греть раскаленными камнями. Надо хозяина белой собаки парить – простуду выгонять маленько пихтовым веником…

– Меня звать Григорием… Тарханов моя фамилия. Неужели не узнаешь меня, Югана? Следователь я. Лет семнадцать назад был у вас в Улангае… Тогда в районную прокуратуру поступил письменный донос от вашей продавщицы, кажется, Соней звали… Я приезжал предупредить Костю Волнорезова… Просил его, чтоб сжег он свой подпольный самолет и уехал подальше из Томской области на какое-то время. Но не послушал он меня.