Александр Шелудяков - ЮГАНА

– Нет, Гриша. Пяткоступ бродит в одиночку, в своем околотке. А вот говорила Югана про Сед-Сина, Черного Глаза. Этот, пожалуй, более общительный, мог себе банду бугровщиков сколотить.

– Если Пяткоступ убил повариху с буровой, то где это могло произойти? След убийцы, его жертва – где все это?

– Подумать надо, соколик ты мой, все по полочкам разложить. Я ведь не наобум ездил в район скита Экыльчакский Юрт. Пяткоступ, судя по его повадкам, жертву должен захоронить.

– Как захоронить? Поясни, Федор Романович…

– Потерялась повариха с буровой. Куда она могла уйти? Вот теперь, Гриша, доставай карту из своей сумки, думать будем.

– Ну вот точка, где была буровая. Отсюда исчезла повариха.

– Верно, так все оно. По болоту топкому женщина не пойдет, по небу не полетит. Одна у нее дорога со своим дружком была – по материковой гриве. А идти они должны были сухопутьем до Юрта Тамбаева, потом угнездились в заброшенном ските около Мирного озера.

– Вот теперь-то я понимаю… – обрадованно сказал Григорий.

– Рано ты понял, Гриша, подумать еще маленько надо. От Мирного озера идет речушка Пильга. Там есть Муч, поворот высокоярый, на месте которого было древнее кладбище, там же старообрядцы хоронили своих сородичей из скита. Вот теперь, соколик мой, надо лететь или ехать и все кладбище ощупать.

– А что, логично, – тихо сказал Григорий.

– У меня, Гришенька, все. О чем думано – рассказано.

– Великое спасибо, Федор Романович! Да, чуть не забыл, а насчет изготовления фальшивых монет?

– Гриша, орел ты мой глазастый, никогда и никому не верь, что старообрядцы изготовляли фальшивые деньги. Как можно, суди сам, из чистого золота, первосортного серебра чеканить фальшивые деньги? В золоте-то у тебя есть понятие, а?

– Кое-что смыслю, Федор Романович.

– Смыслить – мало. Надо знать хорошо царские золотые законы. Раньше, допустим, я имел пуд золота. Везу на монетный двор. Отдаю, и мне чеканят золотую монету. Если золотишко имеет примесь, – очистят, монета должна содержать девятьсот частей чистого золота и сто частей меди. Но за все это в казну платить золотом надо. От Сибири до монетного государственного двора шибко далеко. И мудрые люди сами из своего золота и серебра чеканили монету – не отличишь от государственной.

– Каким способом это производилось?

– До смешного простым… Брали обыкновенный березовый нарост, который зовут березовым грибом, губкой. Разрезали пополам, распаривали в горячей воде, затем клали между половинками оригинал, рубль или другую монету, складывали вместе половинки, а потом уж помещали под жом, пресс, и высушивали в печи. После этого вынимали модель из половинок, скрепляли снова форму, просверливали сбоку дырочку и вливали в нее расплавленное золото или серебро…

– Да, но ведь губка может подгореть…

– Ого-го, форма из березового нароста обладает такой крепостью, что едва ли уступит каменной. А литье получается точнее, качественнее, чем восковое или какое другое.

– А художественные литые изделия…

– Так же отливали кресты, иконки, складни, пуговицы.

Следователь решил переночевать на пасеке у парусного цыгана, а с утра – в Медвежий Мыс – просить вертолет и срочно лететь в район Мирного озера.

Теплый южный ветер счастливо и нежно переговаривался с листвой берез. Счастливыми и нежными были дни и ночи молодого вождя Орлана и его юной невесты Даши. Как и о чем говорила молодость с языческими богами древних урманов: Богом-Кедром и Березой-Матерью? Никто никогда не узнает, каким огненным был первый поцелуй Орлана, каким жарким пламенем горело Дашино сердце, когда она обняла сильное тело любимого и, чувствуя его трепет, отвечала робким и тревожным желанием…

Земной огонь быстро сгорает – оставляет после себя пепел, золу и угли. Но земной огонь бывает и бессмертным.

Мудрая Береза-Мать, все, что случилось рядом с тобой, ты должна утаить от всех людей, но только не от Юганы. У тебя, береза, нет секретов от женщины племени Кедра. Через час или два придет к тебе, Береза-Мать, эвенкийка Югана и спросит: дала ли ты русской девушке Даше любовь и плодовитость. Каким будет твой ответ?

Прикорневой ствол березы обвит бархатным отрезом – «платье» из дорогой материи. На «голове» у березы материнства повязан голубой платок.

Ты была, береза материнства, не только безмолвным свидетелем, но и душой юной невесты, на твоем маленьком сучке висит тряпочка, Иркын, «красный лист» – символ девической чистоты…