Марико Коикэ - Без аккомпанемента

— Ну, тетя! Я уже не маленькая девочка. Хорошо, но на замок-то зачем? Я и так могу спать в этом сарайчике. Хотите, я каждый день буду там спать?

— Ой, какие мы смелые, — необычно серьезным голосом сказала тетка и придвинулась ко мне поближе. — Ведь ты же ничего не знаешь об этом сарайчике.

— А что я должна знать?

Тетка многозначительно усмехнулась и сказала:

— Ладно, теперь уже можно… Только имей в виду, я никому об этом не рассказывала, даже твоему отцу. Дело в том, что очень давно в этом сарайчике повесилась одна девушка.

Я пренебрежительно засмеялась. Метод, выбранный теткой, показался мне невероятно наивным, нечестным и чересчур глупым.

— Это правда, Кёко-тян, — слегка нахмурилась тетка. По выражению ее лица было видно, что она не шутит. Я почувствовала, как мои руки против воли начинают покрываться гусиной кожей. — Это случилось лет десять тому назад. К тому времени у меня уже почти год жила молодая девушка, родственница моего покойного мужа. Лет ей тогда было примерно как тебе. Она провалила вступительные экзамены в университет Тохоку и готовилась поступать второй раз. Нервы не выдержали, и однажды утром она повесилась в том самом сарайчике.

Тетка добавила, что дело было зимой. Стоял такой ужасный холод, что даже слюна, стекавшая изо рта у мертвой девушки, превратилась в лед.

Меня начала бить мелкая дрожь, но я не уступала:

— Но если это правда, отчего же вы по-прежнему используете этот сарайчик? Собаку туда поселили… Разве вам не противно?

— Я думала его снести, но сразу после того случая заболела и легла в больницу. Поначалу я переживала из-за этого сарайчика, но в итоге руки так и не дошли. А когда завела Могу, то решила — пусть это будет его домик. Мне показалось, что он сможет утешить дух той девушки.

Я с трудом выдавила из себя подобие радостной улыбки.

— Ничего страшного, тетя. Сарайчиком, где кто-то повесился, меня не испугаешь, даже если я окажусь там взаперти.

— Ты уверена? — недоверчиво спросила тетка. — И все же лучше будет, если тебе не придется провести там ни одной ночи. Для этого нужно всего лишь возвращаться вовремя.

Это был первый и последний раз, когда мы с теткой говорили на эту тему. После ни я, ни она никогда не заговаривали о девушке, что удавилась в сарайчике. Я до сих пор не знаю, правда это была или нет. Конечно, можно было порасспрашивать соседей, которые жили там с незапамятных времен, но тогда мне это даже в голову не пришло.

Время от времени я заходила в этот ставший собачьей будкой сарайчик, чтобы прибраться. Поглядывая на потолок, я иногда думала, на какой же из этих балок повесилась та девушка? Поздним вечером, во тьме потолочные балки напоминали копошащихся во мраке злых духов. Я представляла, что, наверное, умерла бы от страха, если бы увидела свисающий с этих балок труп. Бывало, что от этих мыслей мне внезапно становилось не по себе, и я стремглав убегала. Однако такое случалось редко. При свете дня все балки казались абсолютно одинаковыми, а в ранних сумерках тонкие лучи заходящего солнца, пробиваясь в щели между трухлявыми досками, высвечивали лишь ворсинки собачьей шерсти, летающие вперемешку с пылью.

Теткин дом находился в одном из районов Сэндая под названием «четвертый северный квартал». Дом стоял в самом конце узкого и длинного переулка, образованного вереницей таких же жилых домов, которые были обнесены дощатыми заборами, выкрашенными черной краской. Предметом теткиной гордости был, во-первых, сад, который значительно превосходил по размерам все соседские участки, и, во-вторых, отсутствие шума. Слева от старых, потемневших от времени ворот с решетчатыми створками находилась внутренняя калитка, сделанная из бамбуковых стеблей. За калиткой в окружении деревьев раскинулся сад с газонами и клумбами. Днем, подобно стражу, ревностно исполняющему свой долг, по саду, выискивая кротов и лягушек, носился маленький песик по кличке Могу.

Видимо, раньше, когда был жив теткин муж, их особняк представлял из себя образец утонченной японской архитектуры, но после смерти мужа тетка решила давать частные уроки фортепиано и под это дело перестроила весь дом, превратив его в маленькое строение, в котором эклектически смешались европейские и японские черты. Одноэтажное здание, выкрашенное в бледно-розовый цвет, поражало полным отсутствием индивидуальности, хотя определенный домашний уют в нем все же был.

В доме было шесть комнат: помещение для занятий музыкой со звуконепроницаемыми стенами, за ним следовала застекленная терраса, столовая, теткина спальня, маленькая комнатка размером в четыре с половиной татами, все убранство которой составлял единственный комод из дерева павлонии, гостиная… и все.